Деревенские посиделки. Елена Халдина

Купить Деревенские посиделки. Елена Халдина

Книга производится под заказ. Срок изготовления 5 рабочих дней
Цена
808
Артикул: 978-5-00143-213-5
Количество
Заказ по телефону
+7 (913) 429-25-03
  • КАЧЕСТВЕННО УПАКУЕМ ЗАКАЗ

    Заказ будет упакован в воздушно-пузырьковую пленку, что гарантирует сохранность товара
  • БЕСПЛАТНАЯ ДОСТАВКА

    Бесплатная доставка по России при заказе от 2000 руб.
  • УДОБНАЯ ОПЛАТА

    Оплатите покупку онлайн любым удобным способом
  • БЕЗОПАСНАЯ ПОКУПКА

    Не устроило качество товара – вернем деньги!

Елена Халдина — талантливая писательница из города Касли, Челябинской области. Автор книги стихов для детей «Множко» (Челябинск, 2018), лауреат конкурсов «Поэзия русского слова» (Анапа, 2018), «Мгинские мосты» (Мга, 2019), «Решетовские встречи» (Березники, 2019), «Ты се́рдца не жалей, поэт», в номинации «Малая проза» (Калининград, 2019). В сборник «Деревенские посиделки» вошли рассказы, объединённые темой провинции недавнего прошлого и настоящего — темой деревни и маленького городка, души, вечно обречённой на метания «между ангелом и бесом», «грехом и святостью», которой предстоит вновь и вновь делать выбор… Автор не живёт в деревне — деревня живёт в её душе.


Купить в Новокузнецке или онлайн с доставкой по России Рассказы "Деревенские посиделки. Елена Халдина".

Деревенские посиделки. Елена Халдина - Характеристики

Кол-во страниц76
Возрастное ограничение18+
Год издания2019
Вес100 г
ФорматА5
ПереплетКБС (мягкий клеевой)
Тип носителяПечать по требованию

«А вы робят моих не видали?»
Посвящается Устинье Ивановне Яниной

В огороде с утра пораньше бабушка Устинья окучивала картошку. Устала сильно. Спину перехватило, кое-как выпрямилась, держась за тяпку. Солнце припекало. Глазами посчитав окученные ряды картошки, она посетовала:
— Батюшки мои, всего-то-навсего восемь рядков окучила, а провошкалась столь время! Года своё берут… Пожалуй, сяду в тенёк под черёмуху, передохну трошки, мыслимо ли — девятый десяток разменяла, ладно, хоть ещё так шевéлюсь… Отдыхать собралась, а обед-то кто варить будет? И то правда, пойти, хоть похлёбку маломальскую на скору руку сготовить. Не ровен час, робята мои исть захотят да домой прибегут, а я, квашня старая, чем их кормить-то буду? Придётся мальцам сухоносничать с такой-то матерью… В работе да в заботе про всё забыла, да как тут не забыть-то? Травы-то сколь, берёзка-то всё как есть затянула, никакого сладу с ней нет... Ближе-то к вечеру жар спадёт, так, Бог даст, ещё покопаюсь, сколь смогу не загадывамши, а то ведь перед людьми стыдоби́ще — всё как есть заросло... Раньше-то такого сраму в огороде у меня не бывало. До чё дожила... и пошто я в огороде-то одна всё ро́блю, у меня ж робят столь?! Прибегут робятёшки-то домой, накормлю их как следоват, а после пущай пособят мне картошку окучить. Ну, не цельными же днями им по улке рысогонить?! Сызмальства к труду-то приучать надо, а то испотварим робятёшек сами, а они потом невесть что творят да ро́бить не хотят. Разве ж энто дело? То-то и оно…
…В избе Устинья почистила луковицу, морковку, штук пяток картофелин. Порезала скоро-наскоро картошку в кастрюлю с водой, потом поставила варить на электроплиту. Пока вода закипала, пережарила лук с тёртой морковкой на нутряном свином сале в чугунной сковородке. Разбила куриное яйцо в миску, вспенила вилкой, добавила немного муки, всё перемешала, тщательно разминая комочки. Жидкое тесто по чуть-чуть ложкой опускала в кипящую похлёбку, разговаривая сама с собой:
— Робята-то мои таку похлёбку с колобками шибко любят! Особливо младшенький мой, Ванюшка... Батюшки, а укроп-то, укроп забыла покрошить, совсем памяти не стало, энто чё ж тако́... Да ещё хоть малёхо молочком забелить, всё ж таки повкуснее похлёбка-то буде. Жалко коровушки-то своёй боле нет, да и какая уж мне теперь корова. Два шага прошла и задохла, заплюхалась я совсем. Сердце-то того и гляди выпрыгнет, ничё не робит, а за коровушкой-то уход нужон.
Устинья попробовала похлёбку, а после сказала:
— Ничё похлёбка-то, славная, и соли в аккурат. Робята-то мои её живо съедят.
Кукушка в ходиках прокуковала два раза.
— Ой, время-то сколь! Ну надо же, два часа прокуковала — обедать давно пора, а робята-то мои где-кась? Вот сорванцы — забегались и про еду-то совсем забыли. Ну да чё поделашь, знамо — дело молодое! Сама давно ли девкой была?! Ой, а года бегут, бегут, чем дальше, тем круче. Верно мне ране матушка-то говаривала, что в детстве-то время медленно идёт, ровно в гору нехотя поднимается, а стоит только замуж выйти да малых деток нарожать, так года-то с горы вниз и покатятся, словно на санках… Пойти скликать ли, чё ли, на улке робятёшек, авось, услышат, придут не ровен час. Сперва их накормлю, а после уж сама отобедаю.
Устинья вышла на крыльцо и закричала:
— Васька, Петька, Павлушка, Ванюшка-а! Вы где кось запропастились? Вот окаянные робятёшки... Обедать бегите! Похлёбка стынет…
На её крики никто не отзывался.
— Ладно, пойду, поищу сама. Голодные робятёшки-то бегают, жалко до чё. Ванечка-то мой совсем исхудал — одна кожа да кости. Взглянешь — почти насквозь светится. Да и в кого шибко-то полным быть? Я отродясь худющая была. Свекровь, помню, всё по молодости-то меня донимала, чуть что, говаривала: «Девка-а, и как тебя только ноги носят? Того и гляди переломишься! А я ещё серчала на неё за энти слова, стыдилась шибко худобы-то своей. Сколь воды утекло с тех пор...
Бабка Устинья вышла на улицу. Посмотрела по сторонам: — Ну, куда их нелёгкая опять унесла? Батюшки мои, словно корова языком слизала...
У дома напротив сосед Сашка Каманцев чинил трактор. Устинья подошла к нему поближе и поздоровалась:
— Здорово, Ляксандр!
— Здравствуй, бабушка Устинья!
— Опять под трактором лежишь, сердешный!
— Лежу, а куда деваться-то? Старьё, ломается, будь он неладен. Ни де́ла, ни работы.
— Ой, а увазюкался-то ты как, батюшки мои! Энто ж Тоньке твоей после одёжу-то не донять…
— Тонька — баба добрая, поворчит, само собой, да успокоится. Шабалы́, они и есть шабалы́! Чего-чего, а энтого добра у нас хватат. Без грязи денег не заробишь! Сама знашь.
— Так-то оно так... А ты робят-то моих не видал?
— Нет, не видал...
— Вот где бегают, а? Старшие-то, поди, на озеро купаться убяжали, и малой как пить дать за ними увязался... Жара-то какая стоит! Духота-а, не ровен час гроза будет… А Ванюшка-то мой плавать ладо́м не умеет, как бы до греха дело не дошло, вот ведь чё! Материнское-то сердце загодя беду чует... Пойду на озере гляну. Пока похлёбку-то варила, сколь раз в окошко глядела — всё возле избы вертелись. Пошла звать, а их и след простыл. И когда только убежать успели? Ох, бедовые робята...
— Да не переживай, бабка Устинья! Куда твои ребятишки денутся? В деревне нашей тишь да благодать, кругом все свои. Набегаются и всю твою похлёбку слупят за милу душу.
— И то правда, Ляксандр! Утешил старуху...
Пошла бабка Устинья проулком к озеру. В огороде соседи Зубовы всей семьёй дружно окучивали картошку. Устинья подошла поближе к плетню и крикнула:
— Бог в помощь, милы люди! День добрый!
— Ой, здравствуй, бабка Устинья! — первым поздоровался отец семейства Иван Петрович, а следом за ним соседку поприветствовали остальные члены семьи.
— Робят я своих ищу, может, видали?
— Нет, что ты, что ты... Головушку поднять некогда, работы столь, сама видишь…
— Вы, всей-то артелью, управитесь. А я думаю, дай-ка поздоровкаюсь с добрыми людьми да заодно спрошу про своих робятёшек. Ну, нет, так нет — на нет и суда нет... Пойду к озеру спущусь, там ещё покличу. Купаются, поди, сорванцы на Крутояре, а похлёбка-то моя стынет.
— Так на то и лето, чтоб купаться!
— И то верно.
— Вон Идка-то Бестенева с озера идёт, ты, бабка Устинья, её спроси, но́ги-то свои не май.
— И то правда... Тады постою, подожду, хоть дух малёхо переведу, а то задохла совсем. Жара, духота, как бы грозы не было! Эвон тучки засобирались... Земля пересохла — дождя просит…
Идка с озера несла на коромысле воду в вёдрах. Подойдя поближе к бабке Устинье, поздоровалась:
— Здрасте!
— Здорово, девонька! Устала, поди, шибко? Эвон вёдра-то полнёхоньки несёшь, передохни хоть малёхо возле меня.
— Отдыхать зимой буду! А покуда работы столь, какой отдых? Некогда мне с тобой лясы-то точить… А ты куда энто собралась? Купаться, что ли, надумала на старости-то лет?!
— С чего глядя? Смеёшься ли, чё ль, над старой?! Я уж своё откупалась. Робят я своих ищу. Убежали, а у меня похлёбка стынет. Ты их на озере-то, часом, не видала?
— Вот те раз... Энто чё ж тако, бабка Устинья?! Нет у тебя никаких ребятишек... Ходишь каждый день туда-сюда, деревню дивишь да людей от работы отвлекашь. Ты хоть но́ги-то свои пожалей!.. Домой, домой ступай, отдохни.
— Как энто нету? Есть! Четыре сыночка у меня — Васька, Петька, Павлушка да самый малый — Ванюшка! Идка помолчала чуток, а потом добавила:
— На войне они все у тебя погибли...
Устинья посмотрела на неё сквозь слёзы:
— Да ты чё, девонька, тако́ говоришь-то? Перегрелась ли, чё ль, сёдня на солнцепёке?.. Живы они, живы! Набегаются вволю да домой придут…
Вытирая слёзы уголком платка, бабка Устинья побрела дальше — искать ребятишек.

2014 г.

Товар добавлен в корзину

Закрыть
Закрыть
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика