Корзина
0 ₽
пуста
Посвящается Марте, моему любимому чуду.
Самое начало истории
Давным-давно, когда звёзды были совсем юными, в недрах безымянной планеты хранилось загадочное вещество, одно на весь космос.
Однажды разбушевавшийся вулкан выбросил его во Вселенную.
После случившегося на планете остались источники чем-то похожего на него необычного вещества.
А камень-метеор вместе со своим даром затерялся среди звёзд.
Космос решил: так тому и быть.
И началась удивительная история…
Первая часть
Капелька чуда
Здравствуй, город!
Деревья махали зелёными ладошками, разгоняя предрассветный туман. Город встречал Корзинкиных свежим утренним ветром.
Таня и Катя стояли на полосе платформы неизвестно какого пути у пыхтящего поезда. Они приехали сюда вместе с мамой и папой из крохотной деревеньки, проведя в путешествии двое суток.
В городе сестрёнок ждали тётя Наташа, бабушка и кот Кеша, о котором писала в письме тётя.
Прежде девочек считали совсем маленькими для долгих утомительных поездок. Теперь же взрослые наконец-то так больше не думали. Ведь сёстрам исполнилось восемь.
Чего не скажешь о пятилетнем братике: ему пришлось остаться дома со второй бабушкой.
Нечего и говорить, как девочкам хотелось хоть одним глазком взглянуть на загадочный далёкий город!
И вот они подпрыгивают на платформе. Голубоглазые, с аккуратными носиками и светлыми волосами до плеч — настоящие близняшки.
Таню от Кати отличали только по двум приметам: первая — непоседливость, вторая — Танин нос очень полюбился веснушкам.
Близняшки не сомневались: впереди много открытий и приключений. Ну разве не чудесно впервые очутиться в большом городе?
И в поезде им ездить чрезвычайно понравилось. Так что взрослые напрасно волновались.
У Тани были намечены планы обязательно осмотреть город и побывать во всевозможных достопримечательных местах.
Катя охотно соглашалась с сестрой: бывают же такие везучие летние каникулы.
Девочка оглядывалась по сторонам, и каждый раз взгляд с восхищением останавливался на тёте.
Тётя Наташа действительно была замечательной. Ни свет ни заря прибежала их встретить; радостно, даже как-то по-детски приветствовала маму, а с близняшками важно поздоровалась за руку.
Кате понравились тётины пышные волосы и курносый нос в искорках веснушек. Веснушки подчёркивали лучистость тётиных глаз и делали взгляд озорным и задорным. Приглядевшись, можно легко обнаружить то же самое и у Тани (за особую схожесть с тётей Катя сестре немного завидовала).
В подземном переходе Кате стало чуточку страшно, таким он казался огромным и длинным. А Таня заявила, что ей нравятся разные таинственности.
Внутри вокзала любознательной Тане захотелось разглядеть электронное табло с названиями поездов и номерами путей. Да и не только его.
С нетерпением, готовая тотчас же приступить к осмотру города, Таня рвалась на перрон — поглядеть на вокзал снаружи. На это мама возразила:
— Для прогулок ещё слишком рано — хочется спать. Пойдёмте лучше в зал ожидания.
Однако у близняшек от любопытства весь сон пропал, и тётя Наташа сказала маме:
— Ты пока иди в зал ожидания вместе с Борисом, а мы пройдёмся по перрону.
***
Девочки запомнили вокзал длинным-предлинным, как состав товарного поезда, что, стуча колесами, проезжал мимо, и совершенно не похожим на их вокзальчик. Над главным входом висели большие буквы, которые Катя сразу прочла вслух:
ИРКУТСК
Перрон тоже был длинным, широким и необъятным.
— Ну как? — спросила тётя Наташа. — Нравится вам тут?
— Очень! — искренне воскликнула Таня. И не замедлила узнать: — А потом гулять по городу мы будем?
— Непременно, кисоньки, — сказала тётя. И предложила: — Устроим нечто вроде экскурсии.
— Здорово! — радостно одобрили близняшки.
***
В час, когда зазвенел первый трамвай, Таня и Катя проснулись почти одновременно в зале ожидания.
— Подъём, ребятня! — весело и настойчиво прощебетал над ними чей-то приятный голос.
Открыв глаза, близняшки увидели замечательную тётю Наташу. Но всё равно повременили: не хотелось вставать именно сейчас. Тогда тётя спросила:
— Умеете подыматься на счёт «три», кисоньки-лапоньки?
Катя уже открыла рот, собираясь сказать, что они совсем-совсем не умеют, как тётя быстро сосчитала:
— Раз-два-три!
Таня, которой новый метод вставания пришёлся по душе, стащила Катю со стула, воскликнув:
— А здорово! Подействовало!
И немедленно шепнула:
— Сколько можно спать? Мы же собирались исследовать город!
После этого Катя подумала, что столько спать действительно не годится. Особенно если у тебя такая неутомимая сестра, как Таня.
***
В Иркутске, к восторгу Тани и Кати, обнаружились не только трамваи и троллейбусы, но даже аэропорт. Над городом время от времени с рокотом пролетали настоящие самолёты.
На остановку идти далеко не пришлось: сразу перед вокзалом звенели трамвайные рельсы. Скоро подъехал и сам трамвай. Они забрались в него, уселись на сиденьях и покатили по иркутским улицам. А там… Катя с Таней только и знали, что подталкивать друг дружку и указывать то в одну, то в другую сторону.
Это был целый океан домов, бушующий отовсюду: грандиозные кирпичные сооружения, вспышки сияющих стекол, диски-тарелки антенн.
Таня даже пару раз подскочила на сиденье, так ей хотелось поскорее отправиться на экскурсию. Особенно когда за окном вдруг возник фонтан. Потрясающе красивый, он бил ввысь шумными струями воды. Рассыпаясь вращающимися веерами, обратно в большущий бассейн падали сотни радужных капелек. Капельки горели и переливались под лучами жаркого летнего солнца.
—Ну, как вам Иркутск? — спросила в это время мама.
— Да я бы не отказалась проводить тут все свои каникулы! — живо откликнулась Таня, красноречивым взглядом провожая фонтан.
— Красота! — поддержала сестру Катя.
***
Тётя Наташа жила ближе к окраинам: там, совсем как у них, стояли деревянные дома, росли яблони и вишни. Из подворотен раздавалось сторожевое гавканье.
При виде приезжих кот, сидевший на тётином заборе, шмыгнул в подполье.
А выбежавшая навстречу бабушка, мамина мама, радостно всплеснула руками:
— Наконец-то!
Тут прибывшие смешались и гурьбой повалили вперёд — обниматься и здороваться с бабушкой.
***
Близняшки осмотрели три комнаты, кухню, сени и кладовку.
Катя вызвала-таки из подполья кота.
Кеша был добрым, бело-рыжим, с хвостом в полоску, как у енота, с пятнышком между ушей, острые концы которых отморозил, так как любил не только нежности, но и прослыл охотником до разных похождений.
Остаток первого дня в Иркутске прошёл для Тани и Кати очень счастливо: устроившись в отведённой для гостей комнате, девочки гладили развалившееся у них на коленях сплошное блаженство — громко урчащего Кешку.
***
По городу гуляли всей семьёй.
Девочки удивлялись большому движению транспорта: интересно, куда и зачем все едут? Восторгались удивительными голубыми елями: ой, ну прямо как в сказке!
Дружно бродили по огромному универмагу: и как столько всякой всячины умудрилось собраться в одном месте?
А необыкновенный отдел, в который они забрели! Таня и Катя просто слова не могли вымолвить. Вот уж где было чем восхититься! Куда ни глянь — всюду розы. Белые, с пышными бутонами, похожие на охапки снега. Среди роз пылали красные бархатные гвоздики, кивали головками нарядные хризантемы, ошеломляли диковинные орхидеи и скромно распускались неизвестные, но прекрасные нежно-голубые бутоны... Все цветы сразу испускали незабываемый неповторимый аромат. Никогда ещё Таня с Катей не видели такого великолепия.
Стоило близняшкам в тот вечер лечь в постели и закрыть глаза, как перед ними замелькали пушистые хлопья лепестков.
***
— Одевайтесь! Только поживей! — это сказала мама спустя несколько увлекательнейших дней.
— А куда мы пойдём? — полюбопытствовала Катя, надеясь, что их опять ожидает интересное.
Мама ответила деловым тоном:
— В больницу.
— В ка-а-кую больницу? — от души изумилась Таня.
— В обычную детскую больницу, — нетерпеливо пояснила мама. — Будто не знаете, какие больницы бывают?
Таня и Катя знали. Они переглянулись между собой далеко не такими заинтригованными взглядами, как в самом начале.
— А зачем?
— Врачам вас показать. Давайте, собирайтесь побыстрее. Раз уж мы здесь, надо воспользоваться возможностью.
Мама была занята сборами. Однако Таня так пристала к ней, что мама не выдержала и обронила:
— Да неужели ты, Таня, про свои гланды забыла?
Таня чуть не подскочила. Она-то надеялась, что забудут как раз мама и папа!
Потому что Таню решили лечить. А вот как — не сказали. «Наверное, дадут какое-то горькое лекарство», — с неудовольствием подумала тогда Таня. Затем об этом перестали говорить, и девочка решила: фу-у, забыли… И вот теперь опять эти гланды! И когда! Когда она не только не думала, но даже не вспоминала о них!
— Нечего на меня так смотреть. Идите одевайтесь. Сколько можно повторять!
Ничего не поделаешь, пришлось одеваться: быстренько, чтобы не рассердить маму, натягивать чистые майки, ношеные футболки, коротенькие летние юбочки и самые любимые, видавшие виды в деревне, босоножки.
— Как ты думаешь, что мне будут делать? — успела спросить Таня у сестры.
— Удалять,— сказала Катя, вспомнив однажды случайно услышанный разговор мамы с папой. Правда, «эти гланды» как-то ещё назывались, а Катя прежде не слышала этого названия и не всё поняла.
Мама осталась недовольна. Ношеные футболки не годятся: надеть новые водолазки, чудесные тонкие юбочки не годятся: заменить их брюками, замечательные удобные на все годы босоножки немедленно снять и достать закрытые лакированные туфли.
— И чистые белые носки не забудьте! — голосом, не терпящим возражений, распорядилась мама.
Они и не возражали. Переодели футболки, юбки, вздыхая, распрощались с босоножками, отыскали ну прямо чистейшие белые носки…
И почувствовали себя в этих выбранных мамой нарядах, словно в окружении железобетонных стен. То ли дело было бы пробежаться по зелёной травке тёплым летним иркутским утром в босоножках, в расчудесных коротких юбочках и футболках! Пойти не в больницу, а в какой-нибудь парк…
Мама тщательно причесала им волосы и заплела косички.
— А теперь попрощайтесь с тётей Наташей, — подталкивая близняшек к выходу, сказала она, — и вперёд!
***
В больницах вообще-то мало примечательного для восьмилетних девочек. Но, увы, по маминому поведению вряд ли можно было сказать, что она собирается пробыть тут хотя бы меньше часа.
Таню и Катю измерили, взвесили, и ещё пришлось посмотреть на таблицу с буквами разного размера, закрывая поочерёдно то правый, то левый глаз.
Дальше Кате было велено ждать. Девочка стояла в недоумении: почему сестра должна войти, а она — нет?
Наконец из кабинета вышла Таня.
Катя немедленно набросилась на неё с расспросами:
— Что тебе там делали?
— Кровь из пальца брали, — храбро пожала плечами Таня.
— А я?
— А тебе не надо. Просто странно.
— И правда странно, — согласилась близняшка.
— Таня, заходи! — снова сказала мама. — Катя, подержи, пожалуйста, мою сумку.
Из сумки торчал край листа.
«Просим явиться десятого июля», — прочитала наблюдательная Катя. Интересно, а куда? И кому? Она с любопытством начала читать дальше и скоро обо всём узнала. Так вот оно что: Таню хотят поместить в больницу! В Иркутске, десятого июля, в самый разгар лета. И наверняка об этом заранее позаботились мама и папа. А им просто говорить ничего не стали — до поры до времени.
— Знаешь, зачем всё это? — как бы между прочим спросила Катя у Тани. — Зачем все эти кабинеты и эти… ну, которые в них делают…
— Анализы, — важно сказала Таня, чуточку гордясь, что запомнила такое сложное слово.
— А знаешь, зачем они?
— Зачем?
— Тебя хотят поместить в больницу!
— А ты откуда узнала?
— У мамы в сумке торчит один листочек. Там так написано, — объяснила Катя.
— Хорошенькая история! — Таня приостановилась и несколько секунд смотрела на идущую впереди маму. — Весёлые каникулы, нечего сказать! И в какую меня больницу?
— В иркутскую, — ответила Катя.
Девочка ещё постояла, вспомнила о множестве неисследованных иркутских мест. Вспомнила упрямый характер своей мамы и вздохнула:
— И спорить с нашей мамой бесполезно. Приехали в гости к тёте на каникулы.
***
Как же уютно вместе завтракать за одним столом! Луч солнца играл на клеёнке, и Катя жмурилась и моргала. Рядом устроилась Таня со своей порцией, а дальше — папа, тётя Наташа и бабушка. От печки слышалось мурчание — там стояла Кешкина тарелочка. Только мама ходила по комнатам, открывала шкафы, вытаскивала одежду…
— Мам, чего делаешь? — спросила Таня, мечтая о грандиозном походе на иркутский пляж.
— Вещи твои складываю, — уложив в дорожную сумку полотенце, объяснила мама. — В больницу сегодня тебя отправим…
Таня чуть не выронила ложку. Она с восхищением посмотрела за окно, на солнечное утро, на небо, по которому тянулся след недавно пролетевшего самолёта. И с обидой — на маму.
— Ясное дело, — вздохнула девочка. Потом подумала и совсем уныло спросила: — И долго я там буду?
— Да нет, не долго, — ответила мама. — Дня два-три, не больше.
— Конечно же, кисонька, — подтвердила тётя Наташа. — Так и будет.
— А потом мы снова будем гулять по городу?
— Конечно будем, — сказала бабушка.
— Вот только ты ешь побыстрее, — напомнила о себе мама. — А то нам на трамвай идти пора.
— Уже? — взглянув на тарелку с недоеденным пюре, Таня решительно её отодвинула. — Всё, я наелась!
— Наелась? — переспросил мамин голос. — Иди одевайся.
Девочка неохотно побрела в комнату, сопровождаемая взглядами сидящей за столом сестры.
— Быстро, быстро! Опаздываем, — торопила мама.
И на Тане снова оказались «эти» брюки, новая водолазка, чистые белые носки и закрытые лакированные туфли. И волосы снова — в косички.
Не успели близняшки опомниться, как Таня уже стояла на крыльце и оглядывалась на дом.
Впрочем, Катя недолго думала. Не бросать же ей Таню!
Она выбежала за ворота и догнала их на улице.
Маме пришлось уступить.
***
— Мам! Что это за здание? — щурясь от солнца, спросила Таня.
— Где?
Девочка указала на корпус со множеством окон, и мама ответила:
— Больница.
В окнах больницы тоже сияло жаркое солнце, а вокруг, на больничной территории, росли кудрявые зелёные деревья, кустарники и трава, местами совершенно жёлтая от одуванчиков, а кое-где от них же белая, словно снег.
— А нам туда надо, да? — допытывалась Таня, стараясь узнать, куда они идут и когда придут.
— Надо-надо, — сказала мама. — Там тебя лечить будут.
— Удалять? — спросила и Катя.
— Вот-вот, — подтвердила мама. — Удалять.
— Мам! А как эти гланды называются? — почти весело спросила Таня.
— Аденоиды, — уверенно сказала мама. — И ты скоро сможешь забыть про них.
— Взаправду и насовсем?
— Взаправду и насовсем. Ну разве не здорово?
— Ага! — согласилась Таня. — Здорово.
***
Они вышли из лифта (вот бы на нём накататься вволю!) и попали в пустынный коридор, где почему-то пахло супом. Да, после залитых солнцем оживлённых улиц города здесь оказалось уж слишком сумрачно и тихо.
Таня поёжилась:
— Тут что, совсем никого нет?
— Конечно есть, — сказала мама. — Видишь двери? Это палаты.
— А что в них делают?
— В них надо тихонько сидеть или лежать.
— Но это же скучно! — решила Таня.— Можно я не пойду в палату?
— Большая девочка, а задаёшь глупые вопросы. Сама-то как думаешь?
Таня вздохнула:
— Нельзя.
— Правильно.
Коридор неожиданно расширился, образовав нечто вроде комнаты с окном. Окно открывало вид на бескрайние волны крыш Иркутска, катящиеся в синее небо. С краю стоял письменный стол, а за ним сидела женщина в белом халате.
Мама объяснила, что Таня — новенькая. Женщина раскрыла лежащую перед ней тетрадь и занесла Таню в список.
— Девочка, бегать и кататься на лифте запрещено. Распишись, что не будешь нарушать правила.
Взяв ручку, Таня ощутила небольшую гордость перед Катей: она ставит подпись, как все взрослые! И расписалась точь-в-точь как мама.
После этого женщина сказала: «Пройдёмте!» — и повела их в палату.
Катя шепнула Тане:
— Возвращайся скорее! Я буду без тебя скучать.
— Ты можешь гулять с тётей Наташей, — возразила Таня.
— Всё равно с тобой гулять веселее…
— Ладно, — пообещала Таня. Но конечно ей было очень приятно слышать такое от сестры, и она даже на миг решила, что попадать в больницу не так уж и досадно.
У одной из дверей провожатая остановилась:
— Вам сюда.
Вся мебель палаты состояла из пары кроватей и двух низеньких прикроватных тумбочек.
Женщина указала на свободную кровать и удалилась.
Мама убрала всё нужное из дорожной сумки в тумбочку и подождала, пока Таня переоденется.
— Вечером я навещу тебя и принесу сок и бананы.
— А тётя Наташа придёт? — спросила Таня, садясь на свою кровать.
— Возможно, — сказала мама. — Ну, до вечера. Пошли, Катя!
Девочка растерянно смотрела маме вслед и недоумевала: где экскурсии, открытия? Где приключения?
А на Таню смотрела другая девочка лет восьми-девяти, покрытая лёгким загаром, зеленоглазая и золотоволосая.
