Алмазные души

Плывут в глубине Вселенной самоцветные облака, кружатся в вечном танце вокруг горящих звёзд.

Лишь иногда пролетающий мимо метеорит подхватывает гроздь сверкающих камешков и уносит в бесконечность.

Немногие долетают до земли, но там, где они падают, жизнь расцветает.

Сколько же небесных посланцев упало на полуостров в океане, омываемый тёплым течением, если он стал за долгие годы благодатным[1]!

Но всему в мире приходит конец! И время нельзя повернуть вспять, хотя…

Встали воины ломаным строем, повторив на остатке суши знакомые очертания Созвездия воина[2], и по знаку хранительницы сокровищ Страны Северного ветра начали своё медленное кружение против стрелки часов в попытке повернуть время вспять.

Сверкали в поднятых к небу руках чистые камни — посланцы небес. Вот красный алмаз в ладонях белокурой девы отправил свою мольбу самой крупной звезде Небесного покровителя, а следом сразу два голубых камня, поднятых братьями, взмолились о помощи, воины поддержали их жемчужно-белыми, небесно-голубыми, розовато-жёлтыми адамантами.

Бесконечно длилось движение, тихо звучала молитва, идущая от сердца, все силы были подчинены одному: отодвинуть беду хотя бы на день.

Молча смотрели на людей далёкие звёзды, отстранённо, холодно. И вдруг через двенадцать часов обряда на небе появились небольшие всполохи: «Мираж? Морок? Усталость?»

Нет, пронеслась яркая комета и рассыпалась в предутреннем тумане, а ледяная вода чуть-чуть отступила.

Участники действа в изнеможении опустились на мокрую холодную землю.

— Получилось! У нас есть два дня. Караваны успеют уйти в безопасное место.

Должны успеть, ведь они уже идут, удаляясь от родной земли. Как иначе, если за несколько дней до самоцветного обряда в Стране Северного ветра воцарился страх и ощущение неотвратимой беды.

Люди в панике грузили вещи в повозки, готовясь к тяжёлой дороге. Кто-то отказывался срываться с места, надеясь на чудо. А некоторые старики просили оставить их в покое, желая умереть в родных стенах.

Но правитель страны был неумолим:

— Мы обязаны спасти свой род. Никто не смеет отойти в сторону. Грех!

Наверно, в свершившейся драме он один был здравомыслящим человеком, да и то только потому, что знал о судьбе страны заранее, ещё в тот момент, когда вступил в права владения: записки мудрецов, предсказавших наступление ледника, хранились в документах, передаваемых по наследству.

Поэтому, как только ему доложили, что тёплое течение стало приносить льдинки, он тут же распорядился начать отправку людей на материк.

Первый караван был готов через день.

— Бьярм, — напутствовал Всеслав младшего сына, — тебе мы доверяем главное: наше прошлое и наше будущее. Возьмёшь под свою опеку детей, стариков и незамужних дев. Вместе со своим отрядом молодых воинов вы отправитесь как можно дальше от родных мест. Дойдёте до Лазоревого океана. Обратись за помощью к тем монархам, чьи государства с нами торговали. Кто-нибудь да поможет. Живите по законам страны, которая даст кров. Главное, не предавайте наш язык. Всё остальное неважно! Народ сохранится, если дети не забудут родную речь и передадут её потомкам.

— Прощайте! Будем живы — встретимся!

Кто-то плакал, малыши смеялись, радуясь новым впечатлениям, старики молчали — ушёл первый состав.

Следующий день прошёл в строительстве укреплений и сборах основных сил.

Со второй колонной уходил правитель. В повозках были собраны ценности государства, казна, книги, чертежи и механизмы — всё то, что поможет создать новое поселение заборейцев. Место было выбрано не случайно — горы Рифея[3].

Но чтобы отступление прошло успешно, кто-то должен был попробовать сдержать стихию, выиграть время для спасения людей.

— Сыны мои, Сдеслав[4] и Яур[5], вы и ваши воины остаётесь на родной земле. Вам вручаю священные камни. Суть обряда вы знаете. Попробуйте задержать ледник. Сколько сможете… Жёны и невесты воинов встретят победителей в новом поселенье или я о них позабочусь, о каждой, если вы… Но не время печали! Главным я назначаю…

Всеслав задумался:

«Какие они разные, мои наследники! А ведь в детстве я их и различить-то не мог — одно лицо. Мать и то путала! — Седовласый властитель улыбнулся. — Как изменились братья! Хотя нет! Сдеслав остался русоголовым и светлоглазым. Сильный, надёжный… А вот Яур!.. Этот как будто кожу сменил. Умный, хитрый, глаза с прищуром, из голубых стали серо-стальными, волосы тоже потемнели. Властный, заносчивый, но удачливый и храбрый воин. Трудный выбор! Кто из них справится лучше?»

— Сдеслав, ты возглавишь отряд, брат тебе поможет. Таков мой приказ! Остальные уходят со мной.

— Нет! — услышали собравшиеся голос Аделы[6], дочери хранителя сокровищ Страны Северного ветра. — Княжичи и воины не сумеют провести обряд без меня. Я остаюсь.

Правитель страны даже возмутиться поступком смелой девы не смог: она была права — никто, кроме неё, не знал всех тонкостей волшебного действа.

И всё же Сдеслав стал возражать: это опасно, он не может рисковать жизнью той, которую любит.

А вот Яур обрадовался, что Адела остаётся: она увидит, кто из братьев достойнее, и сделает наконец свой выбор.

— Хорошо, Адела, ты остаёшься, — принял решение князь, — но только на день. Покажешь воинам таинство и уйдёшь. Клянись!

— Клянусь, — только и осталось ответить девушке.

Стали прощаться.

Ушёл караван, хранимый звёздами.

Обряд отодвинул лёд.

Верная слову Адела покидала родную землю. Прощаясь с братьями, она обещала подождать их на полпути в страну Рифея.

— А выбор? Кто из нас станет твоим мужем? — настойчиво спросил Яур.

Девушка лишь улыбнулась.

— Я буду ждать. Всё остальное потом… Храни вас Бог!

Красавица тронула коня.

День бесконечной скачки утомил, Адела присела на землю отдохнуть и выпить воды. Вдруг на горизонте она увидела фигуру всадника.

«Кто это? Сдеслав? Яур? Почему один?» — Девушка бросилась навстречу знакомому очертанию.

«Яур!» Серый от усталости, с заострившимися чертами лица, он смотрел на Аделу зло и одновременно беспомощно.

— Почему ты один? Что случилось?

— Потому что я не хочу и не стану умирать! Кого я должен спасать? Зачем? Я говорил им всем, брату и воинам, что надо уходить. Мы молодые, сильные, сможем спастись. А людям в повозках — уж как повезёт! Почему они останутся живы, а не я?

— Потому что они слабее! Там дети, старики…

— Одни пожили уже, другим ещё рано ценить жизнь. Сохранять самое дорогое на земле нужно сильным, чтобы род продолжался.

— Как ты смеешь так говорить? Подлец… — Но тут Адела увидела в заплечном мешке Яура знакомый ей с детства сундучок, обтянутый змеиной кожей, в котором хранились алмазы. — Ты украл сокровища? Сдеслав не сможет провести обряд…

— Я ничего не крал. Мёртвым драгоценности не нужны. А они там скоро все погибнут. А ты поедешь со мной. Мы будем жить долго, у нас родятся дети. Ты ведь любишь меня? Я чувствую это давно.

— Нет! — в ужасе закричала девушка.

Как же раньше она не замечала?! Он страшный!

— Отдай сундук, я успею вернуться к Сдеславу.

Яур расхохотался и неспешно направился к лошади.

Но не тут-то было.

Адела собрала все свои уменья, полученные от предков-хранителей, и направила взгляд, сродни молнии, вслед предателю.

Заплечный мешок вспыхнул ярким пламенем, ожёг плечо Яура и упал на землю.

Испуганный княжич вскочил на коня и ускакал.

Девушка подбежала к догорающему сундучку. Вместо алмазов внутри оказалась горстка серебристо-чёрных камней, грязных на ощупь, и пепел. «Чёрный свинец[7]! Всё кончено!»

Жизнь покидала хранительницу, все силы бросившую на спасение сокровищ.

В прощальном порыве душа Аделы полетела к родному берегу, туда, где усталые воины Сдеслава встали во весь рост, собрали всё, что было в них светлого, в единый порыв и застыли под ударами ледника, не дрогнув, не сломавшись.

Охватил лютый холод храбрых бойцов, превратились они в хрустальные статуи и остались навсегда последней заставой.

И лёд остановился…

Долго шли караваны. Наконец добрались беженцы до спасительного предгорья Рифея. Всю дорогу жёны и невесты воинов не могли удержать горючие слёзы. Падали на холодную землю сверкающие капли, прорастали в глубине каменные трубки, схожие со звёздными ободами, в них зарождались диковинные чистые камни — уральские адаманты.

С тех пор живут алмазы[8] на земле Рифея. Нет им числа, а красотой они могут только с небесными посланцами сравниться.

Приняла земля прикамская пришельцев из-за Борея[9], прижились они здесь навечно. И те, кто с Бьярмом ушёл к Лазоревому океану, тоже выжили и род сохранили.

Потомки славного племени помнят своих героев, живут в древнем народе легенды о застывших во льдах воинах.

Передают люди сказанья о несокрушимых из поколения в поколение и верят, что наступит пора — оживут спасители рода.

Жаль только, что у многих героев прямых наследников не осталось.

А у предателя их, похоже, великое множество наплодилось.

Живучие хитрые люди с чёрным свинцовым нутром, что их в делах зла остановит!

Может быть, поэтому потомки Яура часто стали на земле побеждать.

А вот на небеса им путь заказан.

Там алмазные души царствуют.

И так будет всегда!

Плывут в глубине Вселенной самоцветные облака, кружатся в вечном танце вокруг горящих звёзд.

Лишь иногда пролетающий мимо метеорит подхватывает гроздь сверкающих камешков и уносит в бесконечность.

Немногие долетают до земли, но там, где они падают, жизнь расцветает.

Волшебные палочки радуги

То не радуга на землю перекинулась — самоцветный мост взлетел над предгорьями, над рекой великой, раскинулся вольно до белоснежных облаков, а по нему резво мчится Лосёнок с золотой отметиной на боку.

Тишина кругом, только маленькие копытца отбивают хрустальную мелодию. Но кто услышит? Спит деревенька Липовка^[10]. Серёдка ночи. Хотя кто поймёт, час какой, коль в округе светлым-светло: июнь-путаник дразнит.

От реки холодком протягивает. Небо блёкло-голубое, а вокруг зеленым-зелено. Буянит лето раннее, холодами пытанное, ему бы солнца глоток — и ладно. По краям поля гречишного ромашки празднуют, торопятся царствовать пред наступлением фиолетового раздолья. На засевье стеблестой ржаной радует, а под горизонтом картошка нежным цветом голубеет.

Избушка, почерневшая, с заросшим мальвой палисадником, притаилась у края леса.

Печка побелена недавно, половички затейливые, узорные, все цвета радуги собрали: тут тебе и мелкие цветочки из обрезков маминого платья, и полоски отцовой старой рубахи, и синева от Яринкиной юбчонки, и браткины серые портки — всё в дело пошло. Утром вскочишь и бежишь умываться до приступки дверей по разноцветью. Радостно!

Сон разлился в лёгком сумраке комнатёнок, лишь отблески сиянья откуда-то пробиваются.

Спит девчушка на печке, а в руке у неё будто волшебная палочка — карандашик каменный многоцветный: малиновый иль зелёный, фиолетовый иль коричневый, розовый, лиловый, жёлтый, синий, белый иль чёрный. То один цвет проявится, то другой, набегает волнами. Дышит цветными приливами малышка, улыбается. Видно, сны хорошие снятся, да такие, что и не просыпалась бы. Мама, наверно?

Давно уж хозяйки избы не стало. Как раз в тот год, когда отец большой крестьянской семьи борозду в последний раз чистил да случайно нашёл драгоценную жилу, шерлу^[11]. Вымет каменный был на самый верх. Порода-то местная — глина, а в ней самоцветы, как в бочке набиты. Разворотил мужик землю, лал так и посыпался. С виду неприметные камешки, как недоспелая малина — ягода цветом, то ли ценные, то ли нет, сразу не поймёшь.

Пошёл Пётр Осипович к мужикам со своей находкой: может, кто подскажет, куда с добычей нечаянной.

Селяне, конечно, всё побросали да в поля кинулись камни рыть. Шапками отнятое у земли меряли. Тут же перекупщики налетели откуда ни возьмись, вина привезли, денег.

Нажились многие на камне липовском^[12], только не Пётр. Тихий мужик, работящий, но не хитрый. За себя постоять не умел. Да ещё и жена заболела тяжко — всё отдал, что нашёл. Одну разноцветную безделицу оставил, да и то случайно. Риночка, маленькая, плакала без матери, дал ей позабавиться и забыл. А нет — так продал бы и это: самоцветик-то дивный, что тебе карандашик — «кляузник» с виду, а цветов в нём ни считано, переливается, словно сто солнц.

С тех пор «шерла» радужная всегда при Ярине находилась, памяткой. Ночью камешек свет в детские сны добавлял, как будто раскрашивал мамину сказку о том, как жили-поживали на небосклоне волшебные Лоси:

«Давно семейство царственных Лосей^[13] на небе поселилось, от самого сотворения мира. Бродили прекрасные животные по белоснежью облаков, управляли стихиями, дарили землянам исполнение желаний, рассыпая из-под копыт маленькие звёзды. Ветвисторогим хватало для жизни неба: туманных полей, прозрачных капель, белой каши облаков и лёгкого ветра. Лишь маленький Лосёнок, непослушный Золотой бочок, с рожденья стремился на землю, к сочным зелёным травам да пахучим цветам, к родниковой воде да высоким холмам. Как только на небе собирались тучи, Лосёнок прыг на одну из них, а там по дождевому следу — на твердь, да и прятался в предгорьях среди некоси. Звала его Небесная Лосиха, звала, но тот не откликался. Сохатиха бросала вниз маленькие звёздочки, освещая потаённые места. От света горячего разве спрячешься! Найдя беглеца, мама-волшебница с помощью ветра поднимала из земли лал искрящийся, коим всегда были полны закрома Рифея, мостик строила из драгоценных камешков да спускала стлань поближе к сыночку. Тот резво по самоцветным плиточкам на небо взбегал. Всё успокаивалось и затихало».

Всегда так в детском сне было: Лосёнок возвращался. А сегодня беда случилась: плачет Лосиха на небе, детёныш бегает по земле, а моста-то нет.

Проснулась Яринушка в страхе. Белая ночь на дворе, а с неба звёзды льются, словно слёзы.

Вскочила девчушка, во двор кинулась. Прислушалась: кто-то плачет вдали. Побежала к опушке леса. Там, среди камней-валунов, стоит несчастный маленький Лосёнок, уставший, измученный, потерявший надежду.

«Почему Небесная Лосиха мост не перекинула с облаков?»

Слышит Яра голос ветра: «Нет больше самоцветов турмалиновых, всё выгребли из недр горе-хитники. И сами богаче не стали, и выси навредили. Никто Лосёнку не поможет. А на земле он погибнет: не может небесное созданье в чужом мире долго находиться. Хоть бы один камешек радужный! Но где его найдёшь? Пуста земля Липовки».

— Я помогу! — крикнула девочка.

Подкинула вверх свой каменный карандашик, подхватил его ветер и забросил на самое высокое облако. Побежало белокрылое по небу к Матери Лосихе, та в мгновение ока превратила памятку семейную в мост разноцветный, и Золотой бочок стремглав бросился на небо. А мостик обернулся двенадцатью чудо-самоцветами и просыпался под ноги девчушки. Тут тебе вишнёво-красный сиберит, и кровавый рубеллит, и лиловый, фиолетовый, розовый турмалины, и синий инголит, и дравит коричневый, и ахроит бесцветно-сияющий, и арбузный турмалин, и вердилит зелёный, и шерл чёрный. Иных камней, из тех, что с неба упали, на Рифее и не видывали. Собрала Яруся подарок Лосихи в головной платок, поклонилась низко да домой побежала.

С той поры, как драгоценные камни от зверей небесных в доме появились, нужда из подворья убежала. Зажила семья в достатке и покое. И работа спорилась, и самоцветы, что ни пахота, вызревали на поле, и девочка росла красивой и здоровой, приветливой да работящей. Выросла — заневестилась. Кто только к ней свататься не пытался! Самые достойные женихи — и поселковые, и городские — приезжали. А она всё нейдёт ни за кого, любви дожидается. И дождалась!

Как раз в ту пору при заводе профессиональное училище открывалось. Потребовались мастера для обучения парнишек поселковых. Так на заводе появился Прохор. Синеглазый красавец, высоченный, с сильными рабочими руками и добрым лицом. И как такого не заметить! Тем более что в числе учеников Проши оказался и младший братишка Яры.

Сама судьба вела молодых друг к другу. А как встретились, так и поняли, что любовь пришла.

Мастер долго ждать не стал. Чин чином посватался, стали семьи к свадьбе готовиться.

Но не все в доме Ярины радовались её счастью. Завистливая да нескладная жена старшего брата Демьяна зудеть среди родственников начала: а вдруг драгоценности невеста с собой заберёт — удача от подворья отвернётся? Все, как один, отмахивались от назойливой «мухи», но Дёма втайне от остальных поддержал жену.

— Спрятать надо сокровище. Зачем его молодым отдавать? Жених при деле, с голоду не умрут, а нам надежда!

— Точно, спрятать. Да не просто. Один камешек маленький подложить надо Прошке в карман. Начнёт платок вынимать — камень и выпадет, — добавила хитрая жёнка.

Укрыли воры мешочек с драгоценностями в подполье среди кадушек и успокоились. А синий камешек Демьян извернулся да в карман жениху подсунул.

На другой день приданое складывать стали. Хватились самоцветных подарочков Матери Лосихи, а их и нет. Кто взял? Зачем? Рина в слёзы. Семья в растерянности, а брат тут же на Прохора указал: больше, мол, некому.

— А ему-то зачем? Через день получит с приданым! — урезонивал сына с невесткой отец семейства.

— Не скажи, не скажи! А возьмёт да продаст, себе деньги оставит да вдруг и не женится ещё на Яруське нашей!

— Да как вы можете такое говорить?! — Заплакала невеста.

Как на грех, жених в дом зашёл, увидел любимую в печали, платок достал слёзы ей утереть, глянь, а камешек-то сверкающий на половице лежит — выпал.

Что тут началось! Все кричат, Прохор обиделся на подозрение, то злится, то оправдывается, Ярина не поверила навету, защищать любимого кинулась, но родня задумалась. Какая уж тут свадьба, впору отказ от двора давать.

Долго бы семейство спорило да разборы чинило, но тут откуда ни возьмись среди дня ясного с неба звездопад ливнем ударился, ветер поднялся небывалый.

Занесло стихию в избу, половицы под ворами-пакостниками прогнулись, ещё минута — и Демьян с женой полетели в подпол вниз головой. Брат старший в кадушку с огурцами бухнулся, а жёнка его сварливая в капусту угодила. Посветили родичи вниз — одни ноги из рассола видны. Еле откопали толстозадых. Кинулись смутьяны в ноги молодым, отмолили прощенье. Да как не миловать-то? Родные всё же! Тем более что ворованное злодеи тут же вернули.

Развязала девушка холщовую торбочку, а там каменьев нет, зато карандашик-памятка, всеми двенадцатью цветами турмалина сияет.

Оторопели домочадцы, рты раскрыли, а сказать нечего.

Тишина наступила, покой, свет кругом разлился радужный: то лиловый, то малиновый, то алый, то солнечно-белый, то сине-чёрный, то зеленым-зелёный, то как арбуз спелый, то охристый, как глина, рождающая чудо-камни, а то и света вроде нет — пыль небесная, из облаков просыпавшаяся, — растаявшие в лучах звёзды.

Воздух наполнился вкусом цвета. Не передать. Дыши им, пей любовь земную.

Так и стали жить молодые — многоцветно да радостно. Дом поставили, детей народили — всё в лад, вместе, дружно.

Много ещё лала к ним в руки из земли пришло, но волшебная палочка, карандашик турмалиновый, так и остался самым дорогим. Хранят его за семью замками-печатями. А то вдруг Небесный Лосёнок опять заблудится на земле, звездопад прольётся с неба, а на Рифее, как на грех, каменья многоцветные выведутся.

Что делать тогда? Нет печали! Хозяйка «памятки» всем своим детям наказала строго: не мешкать, не жадничать, не пугаться зря. Открывать тайник, карандашик самоцветный в руки — и бежать к реке.

А там ветер подхватит подарок, Небесная Лосиха успеет построить турмалиновый мостик^[14], и Лосёнок спасётся.

И вновь по небу побегут волшебные звери, понесут на рогах облака, заиграют лучами солнца, прогонят тучи — на землю прольётся радужный свет.

Из глубин земли ответят им своим отблеском турмалины, позовут к себе, заговорят о чём-то, о какой-то Аквамариновой эре, куда камни могут путь указать человеческим душам.

Но пока река бьётся об уступы скал, ветер поёт, люди перекрикивают друг друга, птицы, звери шумят — нет тишины, чтобы камни понять. Да и не время ещё.

Мчится по небу Лосёнок Золотой бочок, того гляди, убежит на землю.

Коль нашёл камешек радужный, береги!

Пригодится!

[1] Благодатный — приносящий благо, довольство, радость. Благодатная тишина.

[2] Орио́н (греч. Ὠρίων) — созвездие в области небесного экватора. Названо в честь охотника Ориона из древнегреческой мифологии. Созвездие воина. Наиболее яркие звёзды: красный сверхгигант Бетельгейзе, Ри́гель — яркий, бело-голубой сверхгигант. Звёзды различных цветов: жемчужные, зеленоватые, голубые…

В Древней Руси созвездие называли Кружилия, либо Коло.

[3] Рифей (от лат. Riphaei montes — Рифейские горы) — так античные географы называли Уральские горы.

[4] Сдеслав — старославянское имя — «стал славным».

[5] Яур — имя героя из поэмы К. Жакова «Биармия»: «на корме сидит сам Яур, весь украшен соболями».

[6] Адела — благородная.

[7] Графит — минерал из класса самородных элементов, одна из аллотропных модификаций углерода. Углерод присутствует в самородном виде, образуя две полиморфные разновидности — графит и алмаз, идентичные по своему составу, но резко отличающиеся по структуре и физическим свойствам. Другие названия: карбидное железо, серебристый свинец, чёрный свинец.

Графи́т (от др.-греч. γράφω — «записывать, писать»).

[8] Алмазы — прозрачные бесцветные минералы, реже имеют розовые и жёлтые оттенки, обладают ярким блеском и высокими показателями светопреломления. Минерал состоит из атомов углерода. Атомы образуют кубическую кристаллическую решётку, обеспечивающую алмазу самую высокую твёрдость.

Фарий, диамонт, диамант, алмас, адамас — разные названия камня. «Несокрушимый». При сильном нагревании превращается в графит.

[9] Боре́й — олицетворение северного бурного ветра.

[10] Липовка. Кунгурский район. Пермский край.

[11] Началось в 1900 году с находки розового турмалина на пашне недалеко от зажиточного села:

«...На двадцатом году Русин Пётр Родионович пахал пашню и выпахал малиновую шерлу. Видно, вымет её был самый верх. Там, вниз-от, в камне пойдёт как бочка, а от её в стороны как корни от дерева. В их — мякоть, мягкая глина, а в ней камни как панки. В бочке этой шерлы так туго набито, что не знаешь, куда ломок засунуть, кое-как засунешь, и как разворотишь, камень — шерла так и рассыплется. С виду камень и ничего не оказывает, а как его огранят, так он так засияет, ну, скажи, прямо глазам больно. Ох, и камня что этого раньше было! Прямо тарелками, шапками продавали. Как он, мужик-от, выпахал, дознались, пошли искать. Все вымета находили, а по ним и до жил... Только наши липовцы мало кто нажился на этом камне. Перекупщики же нажились... Приедут, вина навезут. Дадут сколько-то денег да вином напоят». (В. П. Круглящева, 1991 г., записано в д. Липовке, Режевской район.)

[12] Турмалин — название происходит от сингальского слова «турамали», или «торамалли», что переводится «притягивающий пепел».

До XIV века красные разновидности турмалина на Руси имели хождение под общим названием «лал».

Древние египтяне называли турмалин драгоценным камнем радуги: согласно мифу, Земле турмалин подарило Солнце, насыщая по пути своего следования всеми красками Земли.

[13] Представления о небесных лосях или оленях были свойственны многим охотничьим народам.

[14] Турмалин имеет сильную связь с божественными энергиями. Одна из главных задач турмалина — быть проводником высших добродетелей и законов Вселенной на Земле. Турмалин обеспечивает связь между «высшим» и «низшим» и гармонизирует космические и материальные энергии. Он символизирует внутреннюю и внешнюю гармонию и способствует обретению внутреннего равновесия.

Турмалин на Руси назывался «пеплопритягатель», или «шерл», сейчас последним термином обозначается только чёрная разновидность турмалина, ещё называемая «каменный гагат», а само слово «турмалин» ассоциируется в основном с малиновой разновидностью камня, которая имеет ещё несколько названий: научное — «рубеллит», уральское — «сиберит», или «сибирский рубин», русское — «малиновый шерл». Синий турмалин может появиться как «венский сапфир» или «индиголит», зелёный турмалин — как «верделлит», «сибирский изумруд», «бразильский хризолит», «бразильский изумруд». Голубые турмалины называются «параиба», жёлтые — «дравит», бесцветные — «ахроит»; кристаллы со светлой сердцевиной и чёрной верхушкой зовутся «голова мавра», с красным навершием — «голова турка».