Откровения | Ольга Личкова

Введение

Здравствуй, бесценный человечек. Наверное, таким должно быть сердечное приветствие. По крайней мере, мне так было бы приятно. Меня зовут Ольга — и это одно из многочисленных моих имён и проявлений. В руках ты держишь книгу, мою книгу, самолично написанную (момент гордости). Что в ней и стоит ли читать? Хм… В ней кусочек жизни. Причём не чьей-то — моей. Хотя тут будет много лиц, с кем-то познакомишься близко, кого-то стряхнёшь с памяти, лишь перевернув страницу. Боль, которая уничтожает изнутри, сменяется счастьем и наоборот — это реально? Да. Влюблять и влюбляться, отпуская, — да. Быть медиком и идти об руку со смертью… — да. Быть другом, дочерью, внучкой, сестрой — да. Позволь мне взять твою руку и повести за собой, показывая бесконечные грани жизни. Моей жизни.
Начнём знакомство со мной со стихотворения. Конечно, не всё будет печально, как в нём, будет и жоска грустно, и жоска весело. Устраивайся удобнее, я начинаю.

Отрицание переходит границы разумного,
Возможного и прочие всякие.
Я хотела больше весёлого, шумного,
Как итог — утонула во мраке.
Безмолвность изувечена крикливо,
Широко разинут чёрный рот.
На губах её — моё имя.
Никто, никто не тот!
То, что было рядом, так близко, — далеко.
Я — не дело ничьих забот.
Прочитай моё имя в списке
Тех, кто жить не хотел, но смог.

Откровение

Уже поздно. Я ложусь спать. Во дворе почему-то кричат дети, а на кухне капнул кран. Я убавляю яркость на телефоне и выключаю Интернет, кладу телефон на стол, там шуршит одинокая овсяная печенька в пакете. На столе стоит небольшая банка мёда и полупустая банка вишнёвого варенья, к которому я так и не притронулась за ужином. На вечер у меня было гороховое пюре и грудка, которая очень долго естся, так как, когда живёшь одна, еда убывает не так быстро. Перед сном я мазала щёки кремом (прописал врач и посадил на диету), мне нравится, я дисциплинируюсь. Сегодня я мыла голову, но так и не вышла на улицу, ходила по квартире с заколотыми волосами. Я часто мёрзну, хотя у меня солнечная сторона, и хожу в свитерах и смешных розовых мохнатых тапках. Мне нравится смотреть на свои ладони и пальцы, когда грустно, — они словно ветви, стремящиеся к солнцу, я не вольна их перечеркнуть.
Ложусь спать. Выключая свет, я стараюсь быстрей добраться до кровати: боюсь. А чего? Бабаек, наверное. Мне некомфортно от темноты и одиночества в ней, но я борюсь, привыкаю. В постели я закутываюсь со всех сторон и подтыкаю одеяло, накрываясь с головой. Всегда укрываюсь всеми одеялами, имеющимися в доме (максимальное количество — четыре). Мне нравится ощущение придавленности и словно объятий. Я не люблю одежду во время сна — лишнее. От касаний к груди, животу, бёдрам у меня мурашки — очень холодные пальцы. У меня анемия и бело-фиолетовые губы. Мне нравятся мягкие и пушистые пледы — часто глажу их, кутаюсь и очень берегу. Я перестала пить чай и пью шиповник, а папа мне принёс песочные корзиночки с вишней и персиком, мне их можно, а конфеты нет. Чувствую себя. А тебя? Тебя нет.

Откровение 1

Снова я ложусь спать, сегодня раньше, и на то есть причина. Завтра будет ровно год, как не стало одного из самых любимых и дорогих мне людей. Боль постоянно высверливает мне сердце, заставляя его захлёбываться слезами, прости мне их. Кажется, я стала сентиментальней, или просто жизнь стала набирать обороты, не знаю.
Сегодня я, как обычно, проснулась в пять утра, было светло и оттого спокойно. В магазине я купила себе два килограмма клубники и стейки, хотя ни разу не готовила их. На кухне разруха от ремонта и всё повёрнуто с ног на голову. Вчера при перестановке разбились три кружки, одну из которых, кофейную голубую крошку с барельефом Москвы, я очень любила. Ещё упала крышка с графина и расколола блюдце. Думаю, сейчас у меня должно быть очень много счастья.
Вечером я кушала клубнику с мёдом, хотя она не растаяла до конца и мне сводило зубы, но я была довольна. Наверное, я стала взрослой, раз никто не запрещает мне есть мороженые ягоды, когда очень хочется. Или глупой. Также я купила коробку овсяного печенья. Мне оно раньше не нравилось, а теперь я ем его очень многозначительно, осознавая, что держу себя в руках, меняюсь, стремлюсь. Хорошее печенье, но, судя по всему, в него что-то добавляют этакое, шоколадную крошку, не иначе.
Пишу, и у меня дёргается глаз, я привыкла, но не очень приятно. И да, сегодня я предусмотрительней, не выключила свет во время своего письма, чтоб не светить себе фонариком, как вчера, а то мало ли кто может поджидать. Я ложусь спать и пытаюсь согреться. Сегодня замёрзли ноги.

Откровение 2

Я ещё не ложусь спать, но очень близка к этому. Вообще, спалось сегодня очень сладко, да настолько, что пришлось переставлять будильник. Утро пошло не совсем по плану, от слова «абсолютно», а то, что отходит от рамок, мне не очень нравится. Хотя когда как.
На улице светило солнце и был крайне промозглый, пробирающий ветер. Ожидая автобус, я погуляла час на остановке — и столько же, ожидая его обратно. Теперь считаю, что веду здоровый образ жизни, раз гуляю не менее двух часов в день. Кладбище. Мне нравится его атмосфера, там тихо, на тебя смотрят красивые лица, много цветов. Чайки. Меня восхитило, какие же они огромные и красивые, правда, очень уж горланистые птицы. Особенно поражает, когда стая кружит над тобой, закрывая крыльями небо и утаскивая блинчики с могилы. В автобусе я заплатила за девушку, наверное, я молодец. Она выглядела забавно: коричневое короткое пальто, ботинки, серый снуд и розовые рукавицы. И стрижка такая, знаешь, как горшочек, и у щёк словно линия. Мне почему-то было холодно и весело, и я всё ластилась к маме и бабушке, толкая, крутясь, шутя вокруг них. Водитель усатый и с бородой, круглолицый, словно сказочный, или нет, самый что ни на есть дачный водитель. В городе мы сели в тот же автобус, на котором я и ехала, от мужчины-кондуктора пахло потом, ко мне возвращается обоняние, это радует, но всё же почему именно тогда его пробило?..
Высадившись, мы с Исечкой пошли за пирогом, но я случайно купила ведёрко с искусственными цветами и швабру. Швабра оранжевая, яркая, как полотенце у меня на кухне и как скатерть — с апельсинами, только мне их нельзя сейчас. За поминальным столом я пила кислый морс, ела лосиный фарш с картошкой и свежими помидорами и много говорила о работе. Мне очень нравится рассказывать о ней, я горжусь. Возможно, это было невежливо — так нагло забирать всё внимание себе, но я думаю, это лось на меня так подействовал. А ещё я ела очень много помидорок черри, пока их не переставили на другой конец стола, но это и правильно, я всё поняла, только немного поздно.
Когда шли домой, я гладила маму по спине шваброй, шутила, что помою всю дорогу, и пыталась сбить ею голубей. А ещё втайне надеялась, что найду Мастера, ведь у меня в одной руке были прелестные цветы, правда, в другой была швабра…
Дома был сладчайший сон, крепление шкафов, приборка и танцы, которые доставили мне неимоверное удовольствие. Я всё-таки пожарила стейк, но он стал меньше раза в три, бывает. Я употребила его с клубникой и мёдом. Честно говоря, думала, что будет вкуснее, ну или после автобуса обоняние отшибло вновь. Это был насыщенный день, я благодарна, я люблю.

Конец ознакомительного фрагмента