В «Начале» было слово…

18 мая 2018

…фраза
Течёт и застывает, как смола.

А. Ивонин

Поэзия Андрея Ивонина рассчитана на читателя разного. Как говорится, каждому по способностям… И чем больше последний подготовлен к интеллектуальной игре, словесному куражу и смысловому «заплыву», тем большее удовольствие он получит. Автор пробует себя в разных поэтических жанрах, экспериментирует со строфикой, стихом – колдует и занимается словотворческой алхимией, потирая от удовольствия ладони. И пусть ему хорошо и вольготно наедине с собой в этой потаённой лаборатории – его поэзия насквозь диалогична. 
Понятие «слово» у Ивонина многомерно, объёмно. Автор не хочет довольствоваться ограниченностью его буквенно-звуковой плоти и разыгрывает перед нами на бумажном листе целую театральную постановку. Это отказ от линейной подачи смысла, от равности слова самому себе. Бережно и серьёзно, направляет он его течение по необычным, извилистым, фирменной технологии, желобкам: где-то текущим раздельно, где-то сливающимся и создающим необычные звук или эффект – у каждого из них своя подсветка и своя кнопочка управления. В итоге рождается причудливая, ни на что не похожая амальгама, сродни той, что описана в коротеньком верлибре «Раковина»:

Перламутровой косточкой
выплюнутая глубиной
окаменевшая музыка волн.

Авторские движения на уровне интертекста повсеместны: огромное количество реминисценций, скрытых цитат и аллюзий заметит даже самый неначитанный человек. Но это, безусловно, не пародия и не пресловутый бартовский «коктейль из цитат», это свободный диалог, джазовая импровизация, когда прототема становится питательной средой для темы – самобытной и оригинальной. Не вдаваясь в подробности, у Ивонина можно обнаружить свободный стих Уолта Уитмена, с его сложным синтезом фольклорного и библейского стиха, синтаксического параллелизма, ритмически однородных пассажей-перечислени¬й¬ («каталогов»), внутренних аллитераций и ассонансов, придающих завершенность строкам и всей строфе («Фильм»); краткие упражнения в гекзаметре («Звездой рождённый свет и мрак могильный...»), ритмику гамлетовского монолога («До конца бороться с бурей или...»), стилистику шуток Козьмы Пруткова («Труба (Несчастный случай на работе)»), игру в детский стишок про мишку («Случай на бульваре Клиши»), пушкинский парафраз («Если жизнь тебя достала, / Не тушуйся, не робей...»). Без комментариев обозначим некоторые отдельные элементы (естественно, не претендующие на полноту примера) огромного интеллектуального ландшафта:


Метут, метут по все пределы...

...в переплетенье наших рук и ног...

Ты появилась тихо, не спеша,
духами и туманами дыша...

Вот стою я один среди пёстрого, шумного бала...

Здесь родился я давней порой,
Здесь подростком гонял голубей
И когда-то холодной весной
Повстречался с любовью своей.

Телос подобной интертекстуальной насыщенности: активный диалог, создание обширных контекстуальных связей как внутри произведения, так и вне его, формирующих глубинные смыслы. Пример такой универсалии представляют и компоненты смысловой рамки книги: название сборника – «Начало», своеобразный экстралингвистический кладезь, и заголовок финальной песни – «Итог». Контекстуально дополняя друг друга, понятия «слово» и «начало» возвышаются до значения по-деистически толкуемой Первопричины всего сущего – Логоса, который «диктует кто-то – наверно, Бог». Более того, подобная цитатная концентрация носит скорее непредумышленный характер, являясь органичной чертой авторского мышления и отражением культурного фона, на котором формировалась его личность.
Лирический герой сборника неоднороден: где-то он ностальгирует, и тогда стихи наполняются мягкими полутонами, полуосязаемыми звуками и запахами, нечёткими абрисами предметов, подсвеченных тёплым светом:

Помню <...> солнце, по утрам разлитое в доме, и запахи
овечьей шерсти, керосина и топлёного молока из крынки,

где-то лиричен, романтичен и эротичен – прежде всего, в стихах о любви, где образ возлюбленной становится высшим мерилом счастья:

Знаешь, мне на этом свете
Ничего почти не надо,
Только чувствовать –
ты рядом,

где-то лих и разудал, словно отведал молодильного яблочка:

И хотя мои годы прошли и уже не вернутся,
я в себе разверну всё, что может ещё развернуться...

Общая оптимистическая тональность сборника поддержана и жанровым циклом «Книга песен», изобилующим произведениями в разных музыкальных направлениях. Это своеобразная виниловая пластинка внутри книги. Блюзовые, рок-н-ролльные, бардовские, роковые, застольные, дворовые, сатирические и просто лирические – они оставляют после себя приятное настроенческое послевкусие, гармоничное состояние приобщения к миру поэзии музыкальной.

Елена Викторовна Гурьева,
филолог