Всемогущая. Валентина Панина

Алексия — высокая брюнетка с длинными чёрными волосами, пухлыми алыми губками, взгляд кроткий, но проникающий в душу, создаётся ощущение, что она вас видит насквозь и для неё совсем не секрет, что за мысли у вас бродят в голове. С детства она обладала Даром, полученным от матери. С годами её мать стала замечать, что дочь может то, чего ей не дано, хотя она всегда считалась сильной Ведьмой, но открыто не показывала людям своих способностей, полученных от своей матери при рождении. Люди всегда считали Велизару Ведьмой, боялись и, проходя мимо, старались не смотреть ей в глаза. Мать стала задумываться, как бы избавиться от дочери. Алексию спасло только то, что она была этой сильной Ведьме дочерью, и мать решила её выдать замуж куда-нибудь подальше от дома. Велизара стала искать ей жениха. Прошло немного времени, и мать нашла Алексии вдовца намного старше её. Дочь, узнав о том, что мать хочет выдать её замуж, силилась не заплакать, но слёзы наполнили глаза кроткой девушки. В тот момент она выглядела агнцем, невинной жертвой. Она, посмотрев на мать полными слёз глазами, сказала:

— Я не пойду за старика!
— Пойдёшь! Или я тебя уничтожу! Нам двоим с таким Даром нельзя жить вместе. Хоть ты мне и дочь, но я не потерплю тебя рядом с собой!
— Мама! Да чем же я тебе мешаю?
— Тем, что деревенские жители узнают, что ты переняла от меня Дар, уничтожат всю нашу семью.
Алексия подумала и решила согласиться с матерью, решив, что из дома она уедет, а там решит, что делать.
— Хорошо! — сказала она. — Я уеду из дома и выйду замуж.
Алексия с горечью подумала: «Мама, я тебе никогда не прощу, что ты меня продала этому старику в обмен на своё спокойствие!» Потом она вспомнила о своём друге, которого любила. Это светлое чувство первой любви теперь омрачало предстоящее замужество, и Алексия страдала, не зная, как сказать об этом своему любимому. Она сидела в своей комнате, накручивала на руку свои длинные волосы и думала: «А как же мой Велимир? Я его люблю! Я не смогу без него жить! Велимир, любимый, прости! Я что-нибудь придумаю!» — обещала Алексия Велимиру, и у неё по щекам бежали крупные слёзы, которых она не замечала. Она была очень обижена на мать. К отцу идти со своим горем было бессмысленно, потому что он никогда не пойдёт против супруги. Она вспомнила встречи с Велимиром. Внешностью он не блистал, но Алексии нравились его голубые глаза, русые волосы и глубокая ямочка на подбородке, высокий, стройный, хорошо сложённый здоровяк. Они любили друг друга и уже подумывали о свадьбе, но мать захотела её сбыть с рук куда-нибудь подальше от дома. Алексия решила ещё раз поговорить с матерью и вышла из своей комнаты, увидев мать на кухне, подошла к ней и спросила:
— Мама! Может, ты меня выдашь замуж за Велимира? Я не хочу идти старика.
— Что мне твой Велимир? Нищий! А я тебе нашла богатого. Будешь как сыр в масле кататься! И не зли меня!
— Мама! Он не нищий!
— Иди отсюда и не мешай мне думать! Лучше готовься к смотринам.
Через неделю были назначены смотрины. Алексия уже заранее ненавидела своего будущего жениха. Но сейчас она пока зависела от воли родителей да и боялась за них.
Всю неделю готовились к встрече жениха. Жених слыл спесивым хладнокровным человеком, был повышенной упитанности, с большим животом, на котором сюртук еле сходился, роста среднего, с большой плешью на голове и поросячьими, заплывшими жиром глазками. Обычно обряд смотрин проводился по предварительному сговору обеих сторон. Сначала родственники молодых выясняли подробности о семье: благосостояние, жилищные условия. О невесте — здорова ли она, невинна ли, сколько лет. Сваты договаривались о дне свадьбы, о количестве гостей с обеих сторон. Назначался день и время, когда семья жениха придёт на знакомство с невестой. Девушку в этот день наряжали в лучшее платье. Но для начала красавицу закрывали покрывалом, которое первым позволял себе открыть будущий свёкор. И если отцу жениха невеста казалась достойной, он задавал ей пару несложных вопросов. Если дева отвечала на них верно, то свёкор целовал её в обе щёки, чем показывал своё одобрение. Далее подводили жениха к невесте.
В случае с Алексией всё происходило против правил. Никаких сватов не присылали, да и смотрин практически не было. Приехал будущий жених, увидел невесту, её приданым даже не поинтересовался, отдал за неё кучу денег, забрал невесту с собой, она едва успела прихватить свой чемоданчик с вещами, и увёз к себе в усадьбу.

***

Поместье жениха было огромным. Перед огромным домом с высоким крыльцом и резными перилами, который смотрелся очень мрачно, был большой сад с розовыми кустами. Жених за руку завёл невесту в дом и передал её встречающим их холопкам, которые, взяв Алексию за руки, быстро увели вглубь дома, завели в просторную комнату и закрыли дверь. Две холопки, приставленные к невесте, чтобы её помыть, нарядить и заплести косы к венчанию, быстро принялись за дело, не слушая возражений Алексии.
Вскоре послышался зычный голос жениха. Он стоял в центре зала, смотрел на закрытую дверь и кричал:
— Где моя невеста? Привести её сюда, нам пора ехать на венчание!
Холопки быстро обошли Алексию вокруг, осмотрели со всех сторон, подёргали наряд, поправляя неудачно расположившиеся складки, взяли за руки и повели к нетерпеливому жениху. Жених, увидев Алексию, воскликнул:
— Алексия! Красавица моя! Ну что же вы так долго собираетесь? Я уже умаялся вас ждать! Влас Граниславович в праздничных расшитых золотом одеждах подошёл, качаясь, к невесте. Он, как только передал свою невесту холопкам, сел к столу, на котором стоял графин с домашней наливкой, и в волнении стал прикладываться к крепкому напитку в ожидании торжественного момента и в предвкушении брачной ночи. Встав из-за стола, Влас Граниславович взял Алексию за руку и повёл к празднично украшенной карете. Алексии нельзя было идти в церковь, Ведьме туда вход запрещён, но она всё-таки решилась, ведь не говорить же наречённому, что она Ведьма. Она набросила накидку, скрыв лицо, и решила смотреть в пол, как и положено скромнице-невесте. Когда они вошли в церковь, все свечи вдруг, вспыхнув, погасли. Священник удивлённо оглянулся, пожав плечами, приказал пономарю вновь их зажечь. Пономарь, помучившись, потому что они не хотели загораться, всё-таки зажёг свечи. Священник обручил молодых, надел кольца, затем обвенчал, и счастливый жених, обхватив рукой невесту, повёл на выход. Они отбыли домой для празднования. Родители невесты приглашены не были, жених решил, что им на его празднике делать нечего, за невесту они получили хороший выкуп и пусть тихо радуются, сидя дома.
Жених не скрывал своей радости, что на старости лет ему досталась молодая красивая девушка. Ему, сорокавосьмилетнему вдовцу, страдающему одышкой от ожирения, даже не мечталось о таком счастье. И теперь, после венчания, ему хотелось скорее затащить невесту в постель. Не сводя зачарованных глаз с девушки, жених ликовал всей душой, разглядывая приятные черты бледного лица своей молоденькой жены, не забывая время от времени класть руку на плешь, пытаясь её прикрыть. Кровь его уже не бурлила, а выкипала в жилах, и он до сих пор не мог поверить, что всё это — для него. Ему не терпелось увести её в опочивальню, подмять под себя и насладиться молодым горячим телом, но праздничные столы накрыты, гости собрались, и жених решил: чем дольше будет продолжаться праздник, тем слаще будет брачная ночь. Его раскрасневшееся лицо улыбалось, а глаза смотрели холодно на всё происходящее. Алексии же хотелось развернуться, убежать и забыть всё это как страшный сон. Гости подходили с поздравлениями к жениху, он пил со всеми за счастье молодых, холопы бегали и наливали всем чарки. Алексия стояла рядом, у неё было ощущение, что её это совсем не касается и она случайно оказалась на чужом празднике. Гости на неё не обращали внимания, как будто виновником торжества был один хозяин поместья, к которому им посчастливилось попасть на торжество. Женщины исподтишка разглядывали невесту, шептались между собой и хихикали, переводя взгляд на необъятный живот жениха. Некоторые, правда, с жалостью смотрели на Алексию. Влас Граниславович, принимая от гостей поздравления, слегка выдвинулся вперёд, и Алексия стояла теперь позади жениха, возвышаясь над ним на полголовы и равнодушно осматривая гостей.
Всех пригласили к столу. Гости стали рассаживаться с гомоном и весёлыми шутками в адрес молодых за стол. Столы изобиловали едой и буквально ломились от всяческой снеди: начиная от речных раков и всевозможной дичи и заканчивая пирожками из печи — с пылу с жару. Длинный стол был уставлен тушками жареных молочных поросят и запечённых птиц, соусниками с разноцветными соусами, огромными тарелками печеночного паштета, домашней колбасой и разнообразной рыбой и вазами с фруктами. Везде были расставлены кувшины с домашней наливкой.
Жених, по-хозяйски обхватив невесту, жёстко усадил рядом с собой, прошептав на ухо:
— Скорее бы гости разошлись, мне не терпится увести тебя в опочивальню. Сегодня я стану твоим мужем, и сегодня, в нашу первую брачную ночь, ты подаришь мне свою невинность.
Алексию передёрнуло от отвращения, когда он шептал ей на ухо, прикасаясь к нему своими мокрыми губами, но она улыбнулась и прошептала:
— Влас Граниславович, не спешите, у нас ещё много времени впереди, мы ещё успеем насладиться друг другом.
— Чаровница! Не знаю, как дотерплю до конца вечера, когда гости разойдутся! Он отвернулся от невесты и занялся наливкой, которую ему только успевали подливать. Через некоторое время жених всё-таки вспомнил, по какому поводу тут собрались, и повернулся к невесте.
— Ты почему ничего не ешь? Давай выпьем за наше счастье!
Алексия подняла чарку, жених быстро чокнулся, опрокинул в себя наливку и тут же снова забыл про невесту. Алексия смотрела на чавкающих гостей, которые беспрерывно подкладывали себе на тарелки закуски, запивая их наливкой и не обращая внимания на молодых. Кто-то время от времени вскидывался, оглядев гостей осоловелым взглядом, вскрикивал, подняв руку со стаканом: «За молодых!» — все выпивали и снова принимались за еду. Алексия наклонилась к Власу Граниславовичу и шепнула:
— Я выйду подышать свежим воздухом, что-то неважно себя чувствую, наверное, переволновалась.
— Хорошо, только надолго не уходи. А может, пойдём в опочивальню? Полежим, отдохнём!
— Обязательно! Но сначала я выйду на свежий воздух. Я недолго.
Алексия встала и вышла из зала. Она спустилась с крыльца и прошла в сад. Там за розовыми кустами стояла лавочка, Алексия медленно прошла к ней, села на лавочку и зябко поёжилась. Она не захватила с собой шаль, а ночь прохладная, но ей не хотелось возвращаться в дом. Она надеялась, что жених, на радостях хорошо приняв на грудь, заснёт, не дождавшись её. Алексии хотелось плакать. Она вспомнила своего Велимира, за которого собиралась замуж, а мать, боясь за своё благополучие и польстившись на хороший выкуп, данный за невесту, продала её этому старому жирному борову. Тут из темноты вынырнула огромная тень, когда она приблизилась, Алексия ахнула:
— Велимир, что ты здесь делаешь?
Он подошёл, сел рядом, обхватил её и прижал к себе.
— Алексия, любимая, я прямо сейчас пойду и убью его!
— Велимир, зачем?
— Я бы жизнь отдал, чтобы быть на месте твоего мужа, любимая... Я как подумаю, что тебя против воли выдают замуж за этого вдовца, мне так хочется убить его, чтобы ты ему не досталась. Он никогда не оценит твоей красоты.
Алексия почувствовала лёгкие поцелуи в шею, губы заскользили по плечу. Удивительно нежные губы она почувствовала на своих губах, и они слились в страстном поцелуе. — Прости, любимая, я сейчас уйду! Только, прошу тебя, ещё один поцелуй, — страстно шептал Велимир.
И они снова слились в страстном поцелуе. Велимир отпустил её и уже собрался уйти, но Алексия схватила его за руку и после минутного колебания сказала:
— Велимир, пожалуйста, не уходи! Влас Граниславович мне противен, я не хочу свою чистоту отдавать этому пьяному борову! Пожалуйста, будь моим первым мужчиной! Это моя первая и последняя к тебе просьба!
Велимир слегка опешил от неожиданности, посмотрел на Алексию удивлёнными глазами с восхищением и одновременно страхом. Почувствовав, что пауза затягивается, Велимир не нашёл ничего лучшего, как просто обнять подругу, но вдруг осознав, что любимая девушка ему предлагает, подхватил Алексию на руки и, целуя, быстро понёс в темноту сада. Там, за домом, был незаконченный стог сена, Велимир аккуратно положил Алексию на сено, устроился рядом с ней и стал нежно целовать в приоткрытые губы. Алексия с готовностью ответила, запрокинув голову. Страсть захватила их. Когда всё закончилось, Алексия лежала, закрыв глаза. Она ни о чём не жалела, и ей было всё равно, что дальше будет с ней. Велимир сел и, обхватив голову руками, воскликнул:
— Боже! Что мне делать? Я не смогу жить, зная, что ты с Власом! Что не моя! Я убью его!
— Я твоя! Я только тебя ждала, Велимир, любимый! — успокаивала его Алексия.
Голоса, раздавшиеся в саду, заставили её замолчать. Они лежали, прислушиваясь к приближающимся голосам. Алексия прошептала:
— Не бойся. Только пообещай, что мы теперь вместе. И тогда я всё стерплю!
— Обещаю! — Он поцеловал её долгим поцелуем.
Толпа приближалась к стогу. Алексия хотела на них навести морок и отвести глаза, но по неопытности не успела. Влас Граниславович крепко схватил её за руку, а холопам велел схватить Велимира. Влас Граниславович разгневанно смотрел на Алексию, потом повернулся к холопам и крикнул:
— Принести мне сюда вожжи!! Быстро!!
Парень в широких шароварах, в косоворотке навыпуск, подпоясанной верёвкой, быстро кинулся в конюшню, и через минуту в руках Власа Граниславовича были вожжи, которыми он стал охаживать Алексию вдоль и поперёк. Она извивалась, кричала, пыталась вырваться, но Влас Граниславович держал крепко, бил и злобно рычал как раненый зверь:
— Распутница! Опозорила! Меня! Забью насмерть!
Когда Влас Граниславович устал, оттолкнул от себя Алексию, она упала и осталась лежать на земле. Влас Граниславович, потрясая кулаками над лежащей на земле Алексией, закричал:
— Развести костёр! Привязать к дереву! Сжечь! Обоих!
К Алексии подбежали холопы, подхватили под руки, подтащили к дереву, пока одни привязывали, другие таскали сено и раскладывали вокруг дерева, на него натаскали дров и по распоряжению Власа Граниславовича подожгли. Когда костёр разгорелся, к нему подтащили связанного по рукам и ногам Велимира и бросили в костёр к ногам Алексии.
— Теперь вы всегда будете вместе! — злобно крикнул Влас Граниславович. — Мне не нужна жена-распутница!
Велимир громко кричал и извивался в огне, пытаясь встать, но холопы вилами его толкали обратно в огонь.
— Алексия! Любимая! Не смотри на меня! Прошу тебя, не смотри! Я ни о чём не жалею! Я люблю тебя! Але-е-е-ксия-я-я!
— Велимир! Прости меня, любимый! — прошептала Алексия и заплакала.
Горькие слёзы ручьями бежали из её совсем недавно ясных глаз, смотрящих на мир с восторгом. В них теперь отражалась боль, которую вскоре сменил гнев и ненависть к людям, с интересом наблюдающим за разгоревшимся костром и за её любимым Велимиром, который уже не кричит. По двору пополз чёрный дым и запах горелого мяса.
Велимир затих. Алексия посмотрела на него, он уже превратился в обуглившуюся мумию, тогда она перевела глаза на толпу, взглянула ненавидящим взглядом и зарычала как раненый зверь:
— Я вас ненавижу!! Всех!! Всех до единого! Я уничтожу вас и ваших потомков, и никому не будет пощады!! Никогда!! Я вас всех изведу!! Мужики, стоявшие вокруг костра, от её жутких криков шарахнулись в сторону. Алексия закрыла глаза, и её губы зашевелились, она читала заговор против огня. Он её касался, но не жёг, веревки на руках и ногах сгорели, она выпрыгнула из огня и побежала к калитке, которая вела из сада. Толпа, стоявшая у костра, не успела опомниться, а она уже выскочила через калитку и бежала в рощу, начинавшуюся недалеко от поместья.
Несостоявшийся муж первым очнулся от такой наглости невесты. — Сбежала с костра? Да быть такого не может! — Он в растерянности развёл руками. — Как же так? Я же хотел её наказать, изменщицу проклятую! Как она посмела? Догнать!! Схватить!! Казнить!!
— Влас! А вдруг она Ведьма? — засомневался ближайший друг Власа. — Ведь она же вся была в пламени, должна была сгореть, а она сбежала. Сбежать с костра, пламя которого поднималось выше её роста, нормальному человеку не под силу. Ты, Влас, поступил неосмотрительно, позарился на девичью красоту, а кто она такая, даже не поинтересовался!
Лицо несостоявшегося жениха было растерянным и перекошенным от страха и злобы. Он вращал глазами и пытался что-то крикнуть вслед Алексии, но изо рта вырвался лишь вопль. От этого душераздирающего крика Алексия очнулась, остановилась и, обернувшись к толпе, которая стояла в оцепенении у костра и наблюдала за её побегом, взмахнула руками и послала огонь на своего разгневанного несостоявшегося мужа. Ноги его запылали, охваченные сильным пламенем. Он закричал, объятый ужасом, пытаясь сбить с себя пламя. Влас Граниславович кричал, срывая с себя одежды и переходя с крика на визг. Никто ему не помог, все боялись к нему подойти, подозревая, что невеста — Ведьма. Появился запах палёного мяса. Влас Граниславович упал и закатил глаза, через несколько минут затих. Вскоре он превратился в кучку пепла. Его челядь и гости стояли без движения, наблюдая за хозяином поместья, никто не сделал ничего, чтобы спасти его. Они видели, как он горел, но эта ужасная сцена словно зачаровывала их. Лицо его обгорело, рот и глазницы превратились в зияющие дыры. Для Алексии этот крик был как музыка, она наслаждалась им. Постояла, убедилась, что с Власом Граниславовичем покончено, пошептала, вытянув руку вперёд ладонью вверх, сжала её в кулак и опустила. Тут же у её ног оказался её чемоданчик, с которым она приехала к жениху в дом, подхватила его, повернулась и побежала в лес, дав себе слово, что накажет всех и не будет разбираться, кто прав, а кто виноват. Гости, перекрестив лбы, стали тихо расходиться. В толпе слышался шёпот:
— Спаси и сохрани, Господи, от такого веселья!
Алексия бежала по лесу всё дальше и дальше. Её подвенечное платье цеплялось за ветки деревьев. Далеко позади слышались голоса мужиков и лай собак. Босые ноги были ободраны, исколоты опавшими ветками и сучками. Она остановилась передохнуть, села, осмотрела ступни, заговорила кровь, которая бежала из ободранных ног и исколотых ступней, прислонилась спиной к сосне и закрыла глаза. Она чувствовала, что за ней бежит толпа, но знала, что немного времени для отдыха у неё есть, и она отдыхала.
Вскоре она услышала лай собак, который приближался к ней. Она поднялась, встала за дерево. Появилась первая собака, Алексия пошептала, дунула на ладонь, и с неё в сторону собаки потянулся белый шлейф, собака на бегу как будто споткнулась и упала замертво, следующая легла рядом. Из кустов выскочила толпа мужиков с вилами и кольями, Алексия вытянула руки вперед, скрючила пальцы и покрутила руками со скрюченными пальцами, направленными в сторону мужиков. Мужики стали корчиться, их корёжило, у них выворачивались все суставы. Они попадали на землю и начали кричать и кататься по земле от боли. Алексия наблюдала, как у них вылазят глаза, тела покрываются язвами, как они умирают в страшных муках. Налюбовавшись мучениями своих врагов, она сдунула с ладони в их сторону белый шлейф, который накрыл их, и вскоре они затихли. Она подошла к мужикам, попинала, убедившись, что все мертвы, прошептала:
— Всех изведу! Ни одного не оставлю! Будьте вы прокляты!
Она развернулась и быстрым шагом, раздвигая ветви деревьев, стоящих близко к тропинке, пошла вглубь леса. Вскоре показалось болото, Алексия остановилась, осмотрелась, выбрала в кустах место для шалаша и начала собирать ветки. Сделав шалаш, натаскала туда свежей травы, легла и мгновенно заснула. Проснулась глубокой ночью, вышла из шалаша, постояла, прислушиваясь к ночным звукам, посмотрела на звёздное небо и по едва видной тропинке отправилась в деревню.
В деревне все ещё спали, но скоро наступит рассвет и деревня оживёт. Алексия встала на пригорке за мелким кустарником и стала читать заговор, руками посылая на деревню свои проклятия. Уходить не стала, ей хотелось посмотреть, как деревенские будут выть над своей погибшей скотиной. Ни в одном дворе не оставила ни одной животинки, дом своего несостоявшегося мужа подожгла, а окна и двери запечатала, чтобы никто не смог выйти. Вскоре тишину разорвал первый бабий вой, к нему присоединился ещё один, а в следующий момент вся деревня надрывалась в громком плаче, а тут ещё увидели пожар и забегали с вёдрами, крестясь и подвывая. Мужики, матерясь, носились с вёдрами к колодцу и обратно к дому. Из дома никто не вышел, только громкий жуткий вой оттуда доносился. Алексия полюбовалась, зло захохотала, развернулась и пошла в лес, сказав:
— Вы мне за всё ответите! Все! И стар и мал!
Тихо в огромном лесу, в небе медленно плывут кучевые облака, время от времени слабые порывы ветра покачивают высокие ели и кустарник. Треснула где-то ветка, послышался шум крыльев ночной птицы, и снова наступила тишина, иногда нарушаемая лёгким шуршанием лесного жителя в траве да треском упавших веток. Небо на востоке ещё даже не начало розоветь. Алексия дошла до своего шалаша, легла и заснула.
Утром, когда солнце уже взошло, она проснулась, полежала, послушала громкое пение утренних птиц, которые временами нарушали своим гомоном тишину, вспомнила своего Велимира, его горячие объятия в стоге в день свадьбы и его, обгоревшего, в костре. Тут же подскочила, вышла из шалаша, посмотрела на небо, где медленно плыли тёмные облака, прошлась недалеко от шалаша, набрала ягод, позавтракала и отправилась к деревне. Алексия шла по давно натоптанной деревенскими жителями тропинке, по которой они ходили в лес по грибы и на болото за клюквой. Она чувствовала, как внутри разгорается огонь, заполняя всю её огромным желанием мстить, убивать, жечь. Она не спеша подошла к краю леса, перед которым раскинулась деревня, окинула её взглядом и зло усмехнулась. Встав за мелким кустарником, Алексия прочитала заклятье, взмахнула рукой, и через поле от самого пригорка, где она стояла, в сторону деревни пошёл пал. В деревне не слышно было ни лая собак, ни мычания коров, была необычная тишина. Она стояла и смотрела, как огонь приближается к деревне, и когда огнём занялись первые дома, пошептала заклинание, наслала на жителей мор и спокойно пошла в лес. К своему шалашу Алексия возвращаться не стала, а сразу отправилась в свою деревню, где жили родители.
Теперь объектом её мести была мать. Но к ней не так просто подобраться, она сильная Ведьма и сразу почувствует, что где-то недалеко появилась другая Ведьма, поэтому Алексия не стала заходить в свою деревню, а обошла её стороной. Спрятавшись за огромным деревом, Алексия стала читать заклинание и, взмахнув руками в сторону деревни, вскоре увидела, как полыхнули деревенские дома в трёх местах сразу. Огромное пламя охватило строения, раздался жуткий крик, народ забегал с вёдрами, стали поливать дома водой, но колдовской огонь водой не залить. Жители деревни решили, что в их беде виновата Ведьма Велизара, мужики, схватив вилы, понеслись к её дому. Женщины к ним присоединились, повыдергав из плетней колья, решительно зашагали плотной толпой к дому Ведьмы с твёрдым решением забить её до смерти и воткнуть в её могилу осиновый кол, чтобы никогда не ожила. Мать Алексии почувствовала беду, выскочила на крыльцо, но открыто колдовать не решилась, думала убедить соседей словом, но её слушать не стали, и она, не успев произнести ни слова, повернулась к лесу, почувствовав оттуда сильное заклинание, против которого она не смогла поставить защиту. Велизара испуганно смотрела, пытаясь среди деревьев увидеть свою дочь.
Алексия стояла за деревом и наблюдала за толпой, потом увидела мать, и губы её как будто сами собой стали читать заклинание на её погибель. Она видела, как мать повернулась лицом к лесу, значит, мать её почувствовала, но не смогла противостоять её заклинанию, только поняла, что Алексия здесь, рядом. Алексия взмахнула руками, и над матерью, разорвав небо на рваные части, сверкнула огромная молния, ударила в мать, та, взмахнув руками, упала и затихла. Алексия зло сказала:
— Пропадите вы все пропадом! Ненавижу! Не прощу! Никогда! Никому! Когда толпа очнулась от увиденного, Ведьма превратилась в чёрный пепел. Одна из погорелиц подскочила и в середину кучки пепла резко с силой воткнула в землю осиновый кол со словами:
— Сдохни, ведьминское отродье!!
Не успела соседка отскочить от пепла, выскочил на крыльцо муж Ведьмы и тут же замахал руками, теряя равновесие, земля разверзлась, и дом рухнул в пропасть, земля сошлась, и на месте дома остался пустырь. Мужики и бабы повалились на колени от страха, и только их руки, не уставая, осеняли их крестным знамением, а лбы бились во что ни попадя, набивая от страха шишки.
Алексия без сожаления понаблюдала за исчезновением родного дома, окинула взглядом пылающую деревню, повернулась и отправилась в лес. Она решила, что должна побывать на шабаше на Лысой горе, постараться вступить в ковен, чтобы заручиться поддержкой ведьминского сообщества. Если её примут в ковен, то она при надобности сможет попросить помощи в осуществлении задуманного. А задумала она выжечь все деревни, до которых сможет добраться. И теперь её путь лежал на Лысую гору. На шабаше она не была ещё ни разу, приглашения туда ей взять негде, протекцию получить не у кого, и она на свой страх и риск решила посетить гору без разрешения. Поскольку она была молодой и неизвестной ещё никому Ведьмой, начавшей свой путь с мести, ей трудно будет заручиться чьей-то поддержкой. Алексия ещё не знала толком своей силы, а её злоба требовала выхода и отмщения за её несложившуюся жизнь. Она не собиралась разбираться в том, кто прав, а кто виноват, её жёг изнутри огонь мщения, и отступать она не намерена, но процедуру посвящения и приобщения пройти она должна. Алексия понимала, что вершить свой суд над людьми, не вступая в ведьминское сообщество, она сможет совсем недолго — её могут просто уничтожить. А когда она вступит в ковен, то никто не решится её уничтожать без высшего позволения, а его надо ещё умудриться получить. И теперь, дождавшись темноты, сидя под деревом, наколдовав себе транспортное средство, которым был её чемодан с её личными артефактами для гадания, она села на него верхом и понеслась над полями и лесами к Лысой горе.
Прибыв на место, она увидела огромную поляну, закрытую со всех сторон лесом. Поляна была заполнена нечистой силой. Вся эта публика стояла вокруг Люцифера. Власть его безраздельна: только ему дано право карать или награждать своих подданных. Нечистая сила должна знать, кто здесь Владыка. Он, кого хочет, жалует, а кого-то жестоко и беспощадно наказывает, отправляя тут же в Ад. Владыка пре-исподней разборки устраивает на шабашах. Там же происходит и посвящение в Ведьмы. Когда Алексия появилась на поляне, где должен был начаться шабаш, вся публика стояла невдалеке от Люцифера, Ведьмы и Ведьмаки мирно беседовали. Ведьмы обменивались новостями и давали советы молодым Ведуньям. На Алексию сразу обратили внимание, потому что она была без сопровождения, а ещё нечисть сразу почувствовала её силу. Более слабые Ведьмы сразу отошли в сторонку, а сильные стали её рассматривать. Все уже были наслышаны о ней. Люцифер, сидя на своём массивном троне с высокой спинкой, смотрел на молодую Ведьму, рядом с ним висел Демон, бесплотный Дух, для разных поручений. Общество с трепетом и почтением перевело свой взгляд на своего властителя. Владыка сидит молча, рассматривает молодую Ведьму и думает, как с ней поступить. О её «подвигах» он знает. Ему нравится её дерзость, но даже он не может позволить своим подданным вести себя так, истребляя целые деревни. И он решил, что надо наказать молодую Ведьму, чтобы другим неповадно было без его позволения что-то предпринимать, даже если зло перехлёстывает через край, разрывает тебя изнутри и не даёт спокойно жить. Здесь всё решает он.
Алексия скромно стоит в сторонке и наблюдает за действом. Ей, впервые оказавшейся на шабаше, было всё интересно, а ещё ей хотелось понравиться Владыке, чтобы безбоязненно продолжать свою месть. Но её скромный вид никого не обманул, все знали о её делах и чувствовали, что она переполнена злобой и очень опасна. Начинается официальная часть. Владыка сил тьмы беседует со своими подданными об их делах и проблемах. Ведьмы подходят по очереди и рассказывают, а он решает, кого наказать за ослушание и тут же отправить в Ад, а кого порадовать своей благосклонностью. Выслушав всех, Дьявол приглашает на беседу молодых Ведьм, которые только вступают на эту стезю, и даёт им наставления. Это считается посвящением в Ведуньи, и официально признаётся её статус. Демон крутится около Люцифера и, наклонившись к нему, говорит:
— Владыка! У нас есть ещё одна интересная Ведьмочка, молодая, но сильная. Мне привести её к тебе?
— Сильная, да, согласен, но она пока не знает всех своих способностей. Дар у неё врождённый, её никто не обучал. Но то, что она сама в себе открыла, использует только во зло, это недопустимо. Приведи. Демон сорвался с места и поплыл по воздуху к Алексии. Подплыл, взял её за руку и повёл к Люциферу. Когда они подошли, Люцифер положил ногу на ногу, пошевелил козлиными копытами, посмотрел на неё и спросил:
— Почему одна? Без приглашения?
— Приглашение мне негде было взять, Владыка, у меня никого нет. Одна по той же причине. Я прошу меня принять в ковен.
— Тебе это зачем, если ты до сих пор обходилась без нас?
— Я хочу заручиться вашей поддержкой, чтобы уничтожить своих врагов!
— Видел я, как ты без нашей поддержки губила почём зря невинных людей и жгла деревни. Если мы тебя примем в ковен, то тебе придётся держать ответ за свои деяния и прямиком отправиться в Ад, если за тебя никто не поручится, а если найдутся такие охотники, то тебе придётся делать то, что будет позволено.
— Я не могу ждать позволения, Владыка, я их всех хочу уничтожить, и их потомков тоже!
— Здесь распоряжаюсь я, а меня не интересует, чего ты хочешь! Ты уже и так принесла много зла, вместо того чтобы сразу прибыть сюда и получить позволение! Так ты всё ещё хочешь, чтобы тебя приняли в ковен?
— Хочу, Владыка! Но меня некому представить обществу и поручиться за меня.
— Я знаю! И знаю то, что ты своих родителей погубила. Мать у тебя была тоже злой Ведьмой, но не такой сильной, как ты, и осторожной была. Ты сейчас отойди в сторону, я подумаю. Демон! — крикнул Люцифер, тот тут же материализовался рядом. — Возьми девушку и побудь с ней, пока я решаю, что с ней делать.
Демон подплыл к Алексии, взял за руку и повёл в сторонку. Они остановились около раскидистого дерева, Алексия обратила внимание на молодого Ведьмака, который стоял недалеко от неё рядом с молоденькой Ведьмочкой, пытаясь привлечь к себе её внимание, но, увидев Алексию, сразу забыл о девушке и метнулся к Алексии. Остановился рядом, расплылся в улыбке, блеснув двумя рядами белых ровных зубов, и, запустив руку в свою шевелюру с модной стрижкой, сказал:
— Здравствуй! Я — Избор, а тебя как звать?
— Здравствуй! Я — Алексия.
— Красиво! Алексия! Ты новенькая? С кем прилетела?
— Одна. У меня никого нет. А ты с кем?
— Я здесь с бабушкой, тоже недавно. Хочешь, что-то покажу? — Покажи.
— Посмотри вон туда. — Избор кивнул в сторону, где под присмотром опытной Ведуньи стояла молодая красивая Ведьмочка. — Ей сегодня предстоит стать королевой шабаша. — Это что значит? Тут будет бал?
— Ну да! На шабашах всегда устраивают бал. А эта молодая Ведьмочка сегодня должна подарить свою девственность Владыке на глазах у всех. А хочешь, мы домой вместе полетим?
Алексия не услышала вопроса Избора, она с интересом разглядывала будущую королеву бала, которой посчастливилось быть избранной. Алексии очень хотелось оказаться на её месте, но, к сожалению, девственности она уже лишилась. Подплыл Демон и повёл её к Люциферу. Только они подошли, как круг сильных Ведьм раздвинулся и Алексия предстала перед Владыкой, скромно опустив глазки, всем своим видом показывая послушание и скромность. Люцифер сказал:
— Мы даём тебе испытательный срок и определяем местожительство — Карпаты. Там есть пещера «Драконье логово», она давно пустует, вот там и поселишься, а мы за тобой понаблюдаем. Если в течение пяти лет за тобой не будет никаких проступков и непослушания, то, может быть, я прощу тебе то, что ты натворила по незнанию. А сейчас я назначу кого-нибудь из опытных Ведьм, чтобы за тобой присмотрели. — Он повернулся к Демону. — Позови ко мне любую из сильных Ведьм.
Демон кинулся в сторону к Ведьмам, подплыл к первой попавшейся и прошептал:
— Иди, тебя Владыка зовёт.
Ведьма нахмурилась, посмотрела с неудовольствием на Алексию и пошла к Люциферу. Подошла и молча встала перед ним. Люцифер сидел и ещё несколько минут рассматривал собравшееся общество, потом перевёл свой взгляд на Ведьму.
— Тебе придётся присмотреть за этой молодой, как бы чего не натворила. Если не углядишь, отвечать придётся тебе. Глаз с неё не спускай, в ней зла на десятерых хватит. И будь осторожна, она молодая, но сильная. Правда, пока сама не знает обо всех своих возможностях.
— Хорошо. Какой срок ты ей назначил?
— Пять лет. Жить она должна в Карпатах. Докладывать о ней будешь на каждом шабаше. Всё! С делами покончено, а теперь отдыхаем. Демон! Музыку! Всем танцевать, развлекаться!
Загремела музыка, тут же образовались пары и начались танцы. Избор подскочил к Алексии и, взяв её за руку, спросил:
— Потанцуем?
— Пойдём потанцуем, — сказала она равнодушно, пожав плечами.
Люцифер встал, хлопнул в ладоши, к нему подплыл Демон и стал быстро раскладывать кресло, превращая его в ложе. Именно на нём Владыка преисподней и должен лишить королеву шабаша девственности. Музыка не прекращается, но пары встали в круг, чтобы наблюдать процедуру посвящения в королевы шабаша. Когда ложе было готово, к нему подвели молодую Ведьмочку, кандидатку в королевы, Владыка стал медленно её раздевать, потом уложил на ложе, погладил, полюбовался красивым молодым телом и приступил к посвящению. Когда ритуал посвящения закончился, некоторые пары ушли с танцев и уединились среди зарослей кустарника. Вскоре танцующих пар осталось совсем мало, только те, молодые, которые только что прошли посвящение в Ведьмы и Ведьмаки. Избор наклонился к уху Алексии и прошептал:
— Может, полетаем? Я знаю тут одну небольшую полянку ромашковую, там красиво. — Нам обязательно надо туда лететь?
— Не бойся, полетели! Уверен — тебе понравится, ты такая красивая! — А это обязательно? — Ты же видишь, тут все расслабляются, это одно из правил шабаша. Тут всё можно. Ну что, полетели? Я же тебе нравлюсь! Или нет? — поинтересовался у Алексии Избор в нетерпении слиться с ней в страстном долгом поцелуе.
— Нравишься. Полетели, — сказала Алексия, вздохнув. Она не знала ещё правил шабаша и верила Избору на слово.
Они взлетели, поднялись выше деревьев и полетели. Избор крутился вокруг Алексии то вверх, то вниз. Она не успевала за ним следить, а он развлекался, потом подлетел к ней, взял её за руку и потянул вниз. Они опустились на поляну, которая действительно была очень красивой. На ней росли крупные ромашки сплошным ковром. Избор уложил Алексию на мягкую зелёную траву и сам пристроился рядом.
— Алексия, скажи, за что тебя Владыка наказал и отослал жить в Карпаты?
— Это долгая история, я не хочу сейчас об этом говорить, но я ни о чём не жалею и от своего не отступлюсь.
— Это кто ж тебя так сильно обидел?
— Давай не будем о грустном, здесь так красиво, не хочется улетать, но мне пора. До Карпат ещё лететь, а там где-то надо найти «Драконье логово» и устроиться.
— Тебе надо у Владыки отпроситься, ты не можешь так просто взять и улететь, все ещё в сборе, и он команды не давал.
— Да? Я не знала, что без его разрешения никто не может улететь с шабаша. Тогда я отпрошусь. Скажи, а королеву на шабашах как выбирают? Её же заранее кто-то выбрал? — Он сам и выбирает, а её приводит старая Ведьма, которая потом передаёт ей свои знания.
— А если у королевы нет такого Дара?
— Дар можно получить по наследству, а можно под руководством опытной Ведьмы получить такие знания. Наследственный Дар предпочтительнее, потому что такие Ведьмы обычно бывают очень сильными. Как ты, например.
— А я что, очень сильная?
— Сильная. Ты просто ещё не знаешь своих возможностей, — сказал Избор, тяжело дыша, и, нежно губами касаясь её губ, прошептал: — Я не хочу брать тебя против твоей воли.
— И не возьмешь, — уверенно сказала она, — я сама этого хочу!
Понимая, что нет более времени ждать, она впилась в его губы страстным, полным решимости и гнева поцелуем. На мгновение он замер, удивлённый её напором, но почти сразу ответил. Его руки сжали её талию, заставляя придвинуться ближе, ощутить тепло крепкого мужского тела и силу его желания. Она сразу растворилась в обжигающих прикосновениях. Магия вокруг пульсировала и билась в такт их сердцам, даря ей новые, доселе неведомые ощущения. Сейчас всё было совсем по-другому, чем с Велимиром! Тогда она хотела только одного: не достаться девственницей тому жирному борову. Теперь для неё не существовало ничего, кроме нежных губ Избора, его крепких жарких объятий и нежных ромашек вокруг них, которые, благосклонно склонив свои красивые головки, наблюдали за действом молодой горячей пары. Они лежали, отдыхая, сердца их постепенно приобретали привычный ритм. Алексии понравилось то, что с ними только что происходило, она подумала про Велимира и не смогла его представить таким пылким любовником. — Полетели назад, уже пора, — проговорил Избор, вздохнув с сожалением, что нельзя здесь остаться и повторить, обнимая такую желанную девушку. — Там столы накрыты для пиршества, тебе надо сначала поесть, а то сил не хватит на долгий перелёт.