Глава 1. Зарождение

Еще месяц назад эта жизнь была для нее наполненной красками, надеждами, мыслями о чем-то чистом. Каждый вечер Елена мечтательно прикрывала глаза, откидывалась на спинку потертого кресла и расплывалась в широкой улыбке. Она грезила о том, как переступит порог просторного холла, как озарит всех присутствующих своей коронной улыбкой, как немыслимое счастье и богатство наконец ворвутся в ее жизнь…

Но все с самого начала пошло не так, как хотела Елена. Совершенно не так, как ей рисовалось в самых дерзких мечтах. После написания книги девушка получила отказ сначала от одного, а после еще от семи издательств. На очереди было последнее, девятое, на которое юная Елена возлагала большие надежды. Но и тут ее ждало полное разочарование. Ознакомившись с книгой, главный редактор постановил:

— Произведение, конечно, неплохое. Ваша своеобразная манера письма не отталкивает читателя, но некоторые главы, Елена Алексеевна… как бы вам сказать… Такое чувство, что вы полностью принимаете сторону убийц. На вашем месте я бы вычеркнул вот эти эпизоды. И, пожалуй, эти. Я все же считаю, что расписывать убийства в таких красках совершенно ни к чему, не стоит романтизировать это дело…

Даже не выслушав ее жалкие возражения, он продолжал стоять на своем:

— Нет, нет, что вы такое говорите, Елена Алексеевна? Это вовсе не лишит вашу книгу изюминки, а всего лишь подстроит ее под вкусы широкого круга читателей…

Елена пыталась сказать что-то в свою защиту, но он не позволял ей вставить и слова.

— Знаете, еще меня волнует эпилог… Скажите, почему вы до сих пор его не написали? Не придумали, как завершить книгу? Ну, так вот, как уберете все лишнее и придумаете толковое заключение, мы подумаем, стоит ли нам вообще брать вашу книгу в печать.

Да, именно такие слова услышала Елена Ланская, стоило ей пытливо заглянуть в глаза главному редактору, который, к слову, не удостоил ее и мимолетным взглядом. Его каменное лицо не менялось на протяжении всех тех минут, пока он настоятельно убеждал Елену в том, что книга нуждается в корректировке.

Корректировка. Елена прекрасно понимала, что было вложено в это слово: ей предстояло изменить не только ход некоторых событий, но и характеры своих главных злодеев. Это означало, что книга лишится своей изюминки. Но выхода у Елены не было. Уж слишком сильно она хотела, чтобы ее детище появилось на полках книжных магазинов. Худощавая блондинка судорожно поправила подол платья, опустила глаза в пол и обреченно кивнула. Уже тогда было ясно, что без тех, как он выразился, жестоких эпизодов книга не будет иметь того успеха, на который изначально рассчитывала молодая окрыленная открывающимися перспективами писательница. Но все же где-то в ее сердце жила маленькая надежда, что еще не все потеряно.

Может, ему, Евгению Николаевичу, этому опытному редактору, который безжалостно раскритиковал сцены убийств, виднее, что приносит успех, а что лучше оставить за кадром. В конце концов, он проработал в издательстве около тридцати лет и, наверное, знает толк в «сочной» и «вкусной» литературе. По крайней мере, так успокаивала себя Елена, возвращаясь домой и отбивая каблуками бежевых туфель ритмичную дробь.

Спустя месяц каблуки на ее ногах сменились осенними ботинками, а вместо платья на девушке идеально сидело замшевое пальто изысканного изумрудного цвета. Лена всегда любила яркие цвета, а сегодня для нее был особенный день, и ей хотелось блистать. Сегодня ей предстояло вновь встретиться с Евгением Николаевичем и группой молодых редакторов, которые должны были рассмотреть новый вариант книги, а дальше утвердить его или же отказать… нет, нет, даже думать не стоит. Только утвердить!

Елена не хотела рассматривать другие варианты, она отчаянно верила в успех всем своим существом. Верила тогда, когда редакторы неохотно согласились принять книгу в печать. Верила и тогда, когда вместо обещанной тысячи экземпляров напечатали всего сотню книжонок в мягкой обложке. Верила даже тогда, когда к октябрю было продано всего лишь две книги, одну из которых втайне купила ее приятельница Надя. Попыталась не потерять веру и тогда, когда увидела, как брезгливо повертела ее книгу в руках одна из требовательных покупательниц магазина и небрежно отставила на самую дальнюю полку. Было ясно, что новый вариант книги не имел ничего общего с тем, что планировалось изначально. Все-таки зря юная писательница Елена Ланская позволила главному редактору так бессовестно распорядиться ее книгой. Очень зря!

Но ведь это еще можно было исправить — нужно было просто напечатать первоначальный вариант книги, вернув в нее все, что осталось «за кадром». Однако когда в ноябре Елена вновь заглянула в издательство и как можно учтивее попросила редактора напечатать первоначальный вариант книги, Евгений Николаевич неожиданно пришел в бешенство и не придумал ничего лучшего, чем выставить бедную девушку за порог.

Елена была в отчаянии. Ее надежда рухнула так же стремительно, как и возникла после написания черновика книги. Только сейчас она поняла, какую ошибку совершила, когда согласилась переписать книгу под общепринятые стандарты. Лишившись кровавых сцен, многозначительных монологов убийц, книга потеряла все, что так усердно вкладывала в нее Елена, когда строчка за строчкой вписывала свои самые дерзкие идеи. А ведь девушка знала, что все так получится! Знала, но все равно доверилась убедительным словам главного редактора о «стандартах и морали»!

Как же она сейчас ненавидела его! Этого отвратительного Евгения Николаевича и его молодых помощниц на высоких шпильках, которые вряд ли закончили хотя бы среднее учебное заведение! Елене хотелось ворваться в издательство, вырвать оставшиеся пряди из приплюснутой башки главного редактора и разбросать их по всему залу. Хотелось залепить пощечину каждой из блондинок, награждавших ее презрительным взглядом всякий раз, когда самобытная писательница выпрашивала встречи с Евгением Николаевичем. Лена ненавидела их всех! И сейчас, шагая по усыпанной черными листьями улочке, она ощущала, как чернеет ее душа. Словно опустевший сосуд, душа постепенно наполнялась черной ненавистью. Такой же черной, как и листья, которые печально темнели под ее ногами и рождали неприятный шорох.

Проходя мимо витрины с книгами, Елена не могла не сделать того, что делала каждый день на протяжении последнего месяца. Подошла к киоску, прислонилась губами к его холодному стеклу и принялась искать глазами полку со своей книгой — единственным смыслом ее недолгой жизни. Вот она, та самая пыльная книжонка, название для которой было выбрано в самую последнюю секунду. «Трудности жизни» — на этом сошлись все: и позевывавший Евгений Николаевич, и молодые сотрудники издательства, и сама удрученная Елена. Совершенно не такое название она желала видеть на обложке своего творения! «Истории убийц», «Жестокость», «Когда тебе некуда отступать» — что угодно, только не пустое «Трудности жизни». Но против главного редактора не пойдешь. А сейчас, когда ее выставили за порог издательства, Елена окончательно лишилась возможности повлиять на судьбу своего произведения.

Бессильная злость душила ее, пока непризнанная писательница стояла у стекла, словно намеревалась проделать в нем дыру своим пламенным дыханием. Она видела, какой позорной смертью погибает плод ее воображения и в отчаянии понимала, что уже ничего не изменить. Елену больше не примут в кабинете главного редактора, точно так же, как и не дадут шанса выпустить первоначальный вариант книги — тот, который действительно заслуживал внимания читателя. Только он мог полюбиться людям. Наблюдать за всем этим было просто невыносимо!

Не выдержав, Елена схватила с земли первый попавшийся камень и что есть силы швырнула его в витрину. Холодное стекло вмиг превратилось в тысячи мелких осколков. Среди посетителей магазина тут же поднялась суета, а девушка в последний раз бросила ненавистный взгляд на эмблему издательства, которое разрушило ее мечту, и быстро скрылась за углом.

Елена достала из кармана сигарету и сделала глубокую затяжку. Писательница знала, что сегодня вечером она в последний раз взглянет в холодные глаза Евгения и наконец сделает то, что с начала этой недели вертелось у нее голове бешеной воронкой. Положит конец этому безумию и прекратит все свои страдания. Но сперва вернется домой, где полностью перепишет эпилог и даст книге то самое название, которое она заслужила, — «Проклятая книга». А затем отправит ее по неизвестному адресу и навсегда закроет эту злополучную страницу своей жизни.

Этим же вечером из книги была вырвана целая страница с неудавшимся эпилогом, который был предложен главным редактором в самый последний момент. А на ее корешке появился новый эпилог, выведенный аккуратным, каллиграфическим почерком:

«Как бы печально это ни звучало, убийцы всегда были, есть и будут. Никто, абсолютно никто в этом жестоком мире не убивает просто так. Бывает и такое, что люди, которых убили, заслуживают наказания гораздо страшнее смерти. Многие считают, что убийство — страшный грех и ему нет оправдания. Я так не считаю. Я считаю, что у каждого преступления есть мотив, а внутренние переживания убийц играют в нем главную роль. И эта роль куда больше, чем вы можете себе представить».

А чуть ниже, буквально в двух миллиметрах от эпилога, вскоре появились еще две неоднозначные строчки:

«Тот, кто положил начало этому безумию, должен все изменить. Нужно избавиться от воплощения зла, иначе оно никогда не даст покоя остальным».

***

Глава 2. Тринадцать лет спустя

Тринадцать лет спустя…

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге возникла молодая брюнетка, которой на вид с трудом можно было дать больше шестнадцати лет. Ее рост едва ли достигал отметки в сто шестьдесят сантиметров, а за спиной болтался розовый рюкзак, усеянный множеством голубых единорогов. На самом деле брюнетке стукнуло восемнадцать еще два месяца назад и в этом учебном году она должна была выпуститься из престижной питерской гимназии. Ее звали Алина. Алина Войченко. И она ненавидела в своей внешности все, что только можно было ненавидеть. Низкий рост, темно-каштановые волосы, из-за которых гимназистка частенько сливалась с асфальтом, маленький бюст и отсутствие четко очерченных скул. Как и любой привередливый подросток, она в упор не замечала своих достоинств: хорошую фигуру, летящую походку и выразительные зеленые глаза.

Но одну вещь в себе она, несомненно, ценила — это умение четко и лаконично выражать мысли на бумаге. Именно осознание своей любви к литературе побудило ее пять лет назад отправить заявку на участие в конкурсе юных журналистов. Те из подростков, кто проходил в финал, могли претендовать на почетное место в престижной литературной организации города и бесплатное обучение всем тонкостям журналистики. Вопреки своим скромным ожиданиям, Алина дошла до финального тура и по решению жюри была принята в Клуб журналистов. Или просто Клуб, как называли его все члены литературной организации. «Мам, я сегодня в Клубе до десяти, уроки сделаю завтра», — эта фраза звучала из уст Алины Войченко каждую неделю и порой вызывала легкое недоумение у случайных прохожих.

Поначалу совмещать учебу с деятельностью в клубе было непросто: в обязанности всех членов организации входил постоянный поиск новой информации, непосредственное участие в написании статей на злободневные темы и вдобавок к этому ведение стенгазеты. Какое-то время Алине приходилось пропускать школьные занятия и регулярно выслушивать негодование учителей. Зато, овладев базовыми навыками журналистики, девушка наконец научилась совмещать приятное с полезным. Но в этом году она могла посещать Клуб только три дня в неделю, ведь необходимо было выделить время для подготовки к экзаменам. Как оказалось, трех дней было достаточно, чтобы регулярно писать новые статьи для журнала и быть в курсе всех питерских новостей.

Повертевшись перед зеркалом от силы пять секунд и скинув с себя тяжелую ношу в виде рюкзака с толстыми учебниками, Алина плюхнулась на кровать. Как же она устала! За один учебный день ее умудрились опросить по всем предметам, а за решение уравнения она и вовсе чуть не отхватила двойку. Ну сколько можно было вдалбливать в голову учителю математики, что она, Алина Войченко, — гуманитарий до мозга костей и она не стала бы сдавать математику даже под страхом пыток?! Благо сегодня дежурные подали звонок на целую минуту раньше, и Алина не успела допустить наиглупейшую ошибку. Сама учительница устало потерла переносицу и попросила стереть все с доски. Алина покорно кивнула и тут же исполнила это несложное требование. Все-таки иногда удача была на ее стороне.

Немного погодя Алина поднялась с кровати и подошла к книжному шкафу. Как будущий журналист и редактор, девушка не могла прожить и дня без прочтения какой-нибудь книги. Уже с детства она интересовалась самой разнообразной литературой, начиная от любовных романов и заканчивая остросюжетными детективами с непредсказуемым финалом. Она впитывала новую информацию, словно губка. Сейчас ее заинтересованный взгляд блуждал по верхней полке, ведь это было единственным местом, еще не до конца исследованным юной читательницей. Но пока все, что встречалось ей на пути, не пробуждало никаких эмоций. Многочисленные книги о войне, какая-то брошюра о диетах и правильном питании, сборник рассказов для детей. Как скучно!

О, а это что такое?

Алина приподнялась на цыпочки, чтобы вглядеться в название неприметной книжонки, которая словно притаилась за своими соседками. «Проклятая книга» — гласило ее название. Что самое удивительное, эти слова были выведены чернилами на белом листе бумаги, который был крепко приклеен к обложке. Приложив небольшие усилия, Алина достала книгу с верхней полки и плюхнулась обратно на диван.

Сперва книгу нужно было как следует разглядеть: помимо интригующего названия, на ее обложке были изображены различные предметы, от одного только вида которых кровь обращалась в лед. В нижнем левом углу были изображены остро заточенный нож и прозрачный флакон с зеленым ядом. В правом нижнем углу виднелась длинная веревка, внутри которой был заключен черный пистолет. Переместив взгляд в правый верхний угол, Алина наткнулась на изображение топора. У самого лезвия топора начиналась длинная дорожка из нескольких капель алой крови. Эта дорожка вела к верхнему левому углу книги, где был изображен дымящийся самолет, готовый вот-вот разорваться на множество частиц. Картинка не двигалась, но было ясно, что нарисованный самолет находился на грани крушения. Клубы дыма закрывали собой несколько капель крови, а лицо пилота отражало дикий ужас. В этой обложке было продумано все до мельчайших деталей. Все, кроме переплета и названия. Мягкая обложка лишала эту книгу своеобразного шарма, а ее название было выполнено скорее от руки, чем с помощью профессионального редактора. И все же эта книга смогла чем-то зацепить Алину, поэтому она плавно перешла к чтению аннотации:

«Главные герои книги, обычные люди захудалого городишка, однажды становятся отъявленными убийцами, чтобы поквитаться с теми, кто разрушил их жизнь. Каждый из них выберет свой уникальной способ мести, но в конце каждый отправится в одно и то же место — за решетку».

«Звучит интригующе», — подумала Алина и сама не заметила, как уже перелистнула первую страницу «Проклятой книги». Не обратив внимания на краткую сноску с биографией автора, она тут же уткнулась в сплошной текст.

«Убийство номер один», — таким был заголовок первой главы, с которой девушка начала чтение романа.

Первую пару страниц главы она прочла с оттенком легкой скуки на лице, но на третьей странице ее внимание резко возросло. Кажется, автор романа только что принялся описывать подготовку главного героя к убийству. Это при том, что всего каких-то пару строк назад он давал характеристику главному герою, расписывал его вьющиеся волосы. И вот тебе раз — сразу подготовка к убийству! Все это выглядело довольно скомканным, если не сказать несвоевременным. Будь Алина автором, она бы обязательно поместила между двумя этими абзацами длинный монолог убийцы. Разве не нужно сначала рассказать читателю о мотивах убийства главного героя?!

«…Николай вышел из дома ровно в полночь, когда маленькая и большая стрелки встретились у цифры двенадцать. Ловко перепрыгнув через деревянный забор, он так же ловко проник на участок к своему недругу. Николай хотел мести. Он хотел сделать больно соседу Ефиму за то, что тот совершил два месяца назад прямо у него на глазах…»

Здесь мысль обрывалась, и автор переходил к написанию нового абзаца. О каком грехе соседа шла речь, читателям оставалось только гадать.

Такой расклад дел ввел Алину Войченко в легкое замешательство, и на ее лице проступили нотки плохо скрываемого возмущения. Как можно было прерывать повествование на таком интересном месте?! Автор книги забыл написать самое главное — предысторию убийства! Что такого Ефим совершил два месяца назад? И почему Николай так хотел мести?

Ответа на этот вопрос не последовало ни в этом, ни в следующих абзацах. Вместо этого автор как ни в чем не бывало описывал подготовку к убийству.

«Еще на первых порах главный герой всерьез подумывал о том, чтобы убить одного из родственников Ефима. Но после долгих размышлений он осознал, что никогда не сможет совершить убийство человека. Оттого его выбор пал на единственное живое существо, которое было дорого Ефиму не меньше, чем собственные дети, — собаку. Эта дворняга жила в их семье уже около семи лет, и Николай нередко слышал заливистый лай пса. Очень жаль, но он должен был убить дворнягу за грехи своего отвратительного соседа. Его сердце жаждало мести…»

«Мести за что?!» — так и хотелось спросить Алине. Она даже принялась жестикулировать руками, но при этом понимала, что на том конце книги ей все равно никто не ответит. Оставалось только послушно дожидаться развязки этой непростой сцены.

«Николай бесшумно подкрался к собачьей будке и еще раз осмотрелся по сторонам. Удостоверившись, что соседи давно спят, он вынул из кармана заготовленное лакомство — аппетитный кусочек ветчины. Пес среагировал на запах мгновенно: из будки высунулась его приподнятая голова, а после и все туловище с радостно виляющим хвостом. Стараясь лишний раз не заглядывать в преданные собачьи глаза, Николай бросил лакомство на землю, а сам встал сзади обреченного животного. Он нырнул рукой в глубокий карман куртки и достал оттуда специально заготовленный отрезок шланга. Дождавшись, когда пес опустит голову и начнет уплетать поздний ужин, Николай вытянул шланг перед собой и резким движением набросил орудие убийства на шею бедняге…»

Не выдержав, Алина таким же резким движением перевернула страницу книги и на доли секунды прикрыла глаза.

«Я так не могу! Это какое-то варварство!» — крутилось у нее в голове, пока она пыталась прийти в себя после прочитанного.

К слову, этот душераздирающий отрывок закончился довольно быстро, а сама сцена удушения была описана очень скомканно. Как будто автор постеснялся расписывать все ужасные подробности и не смог выжать из своей задумки что-то стоящее. Как будто изначально он собирался сделать эту книгу леденящим душу хитом, наподобие нашумевших ужастиков Стивена Кинга, но в последний момент что-то или кто-то заставил его передумать. Так из-за отсутствия логики и перца книга превратилась в посредственную историю без надежды на успех.

Так и не раскрыв читателям мотивы первого убийства, автор поспешил перейти к написанию второй главы.

«Убийство номер два», — таким было ее название.

Здесь ситуация была несколько острее и запутаннее. В отличие от первой главы, где душили животное, здесь речь шла об убийстве человека. Дело шло к тому, что старушка должна была погибнуть от рук собственной внучки, но вот о мотивах убийства снова не было сказано ни слова.

«…На сегодняшний день у маленькой Вики были далеко не детские планы. Она ненавидела свою бабушку с тех пор, как ей стукнуло семь, но идея отправить старушку на тот свет посетила девочку только сегодня. Вика хорошо помнила все, что та сделала с ее матерью, и ей хотелось мести…»

Так почему же автор снова не назвал главную причину убийства? Что такого совершила та старушка, что вызвала гнев своей маленькой внучки? И почему автор предпочел скрыть эти детали?

У Алины начинало складываться твердое впечатление, что часть текста была попросту удалена из книги. Другого объяснения она найти не могла. Наметанный глаз журналиста позволял ей определить, что изначально в голове у автора творилось что-то более масштабное, чем то, что в итоге попало на бумагу.

Впрочем, времени думать об этом у Алины оставалось не так уж и много: уже через час она должна была сидеть за круглым столом в Клубе журналистов. Там ей предстояло принять участие в обсуждении новой апрельской стенгазеты. Это было традицией их Клуба — делать собственную стенгазету каждый месяц. И апрель не был исключением. Алина была уверена, что никогда не вернется к чтению книги. Она закинула ее обратно на верхнюю полку шкафа и, захватив рюкзак со всеми необходимыми вещами, отправилась в клуб.

Но по возвращении домой после трех часов активных литературных дискуссий «Проклятая книга» стала первым, на что упал взгляд подуставшей девушки. Стоило Алине плюхнуться на кровать и зарыться в теплое одеяло, как она поймала себя на остром желании вернуться к чтению второй главы. Нельзя было сказать, что ее зацепил сам сюжет книги, но в глубине души ей хотелось узнать, чем все-таки закончится это дело. Убьет ли внучка собственную бабушку или откажется от этой затеи?

Убьет!

Такой ответ пришел к Алине в ходе чтения последней страницы второй главы. Как и в первой главе, подготовка к убийству была впечатляющей: смышленая героиня позаботилась о том, чтобы убийство бабушки выглядело как несчастный случай. Маленькая Вика с самого утра уговаривала бабушку выйти с ней на прогулку и, когда та неохотно согласилась, повела ее на самую оживленную улицу Питера.

«…В тот день по тротуарам шныряло множество людей, а дорога была переполнена мчащимися автомобилями. Совершенно ничего не предвещало беды — Вика с бабушкой как ни в чем не бывало шагали вдоль самого края дороги. И вот в конце длинной улицы показался синий автобус. При виде его в глазах Вики зажегся нехороший огонек. То, что она спланировала сегодня утром, должно было свершиться здесь и сейчас. Пользуясь нарастающей суетой среди прохожих, она могла безнаказанно избавиться от старушки. Но на это у нее было около десяти секунд.

Десять… девять…

— Баб, ты, кажется, уронила свой кошелек, — пролепетала Вика, не сводя глаз с приближающегося автобуса.

— Чего?!

Едва старушка услышала вместе два слова, вселяющих в нее дикий страх, — «кошелек» и «уронила», она тотчас остановилась. Даже не проверив сумку, она принялась осматривать серый асфальт в надежде отыскать на нем ярко-красный кошелек.

Восемь… семь…

— Я видела, как он упал на дорогу.

— Что же ты сразу мне не сказала, дуреха! — всплеснула руками та.

— Это было всего пару секунд назад, — соврала Вика, разглядывая лицо машиниста. — Ты слишком резко размахивала сумкой.

За рулем сидел немолодой мужчина около пятидесяти лет, который еще не догадывался о том, что очень скоро на этом месте произойдет страшная трагедия.

Шесть… пять…

— Знаешь, сколько там денег! — принялась ворчать женщина. — Не дай бог я сейчас его не найду!

— Все в порядке, бабуля, я уже его вижу. Вот он прямо на дороге, у поребрика.

Вика указала куда-то в пустоту, но уловка сработала. Грубо отпихнув внучку в сторону, старушка резко выставила правую ногу на поребрик и нагнулась, чтобы высмотреть кошелек на оживленной дороге. Но ее взгляд наткнулся только на одинокий фантик от мороженого, который прилип к асфальту еще утром.

Четыре… три…

— Но я ничего здесь не вижу! — нахмурилась старушка.

— Тогда разуй глаза шире, старая карга!

С этими словами Вика издала пронзительный визг и, призвав на помощь весь свой актерский талант, изобразила внезапную потерю координации. Нарочно подогнув колени, девочка принялась яростно размахивать руками. А затем, словно не найдя точку опоры, повалилась на старушку, которая стояла в одном миллиметре от дороги…

Два… один… СМЕРТЬ».

Сама сцена убийства, как и в прошлой главе, была описана автором очень скомканно. Старушка не смогла удержать равновесие, упала на дорогу и угодила прямо под автобус. Водитель не успел вовремя затормозить, из-под колес автобуса брызнула кровь, и спустя пару секунд послышались крики потрясенных прохожих. И ведь никто из них даже не заметил, что именно маленькая Вика поспособствовала тому, чтобы бабушка не смогла удержать равновесие. Никто, кроме того случайного прохожего, который уже длительное время наблюдал за этой девочкой. И все бы ничего, но именно этот мужчина был сотрудником полиции, которому предстояло придумать, что делать с маленькой преступницей. В любом случае Вика должна была понести наказание за содеянное.

А вот о том, что было дальше, автор не писал. На этом вторая глава была окончена.

Алина закрыла книгу и положила ее на край письменного стола. Возможно, она бы и перешла к чтению третьей главы, но в этот момент до нее долетел голос с кухни. Это мать звала ее на ужин. А ужинать в семье Войченко было принято вместе.

— Как прошел твой день, солнце? — спросила Татьяна, стоило Алине переступить порог кухни.

— Как всегда, мамочка. Насыщенно и продуктивно.

Алина уже давно не вкладывала в эти слова особого смысла. Разве мог пролететь день загруженной учебой гимназистки как-то иначе? Правда, после чтения «Проклятой книги» к насыщенности и продуктивности можно было смело добавить долю неудовлетворенного любопытства и вытекающего из него легкого разочарования. Алину все еще терзал вопрос, почему автор так безответственно подошел к написанию книги и упустил из виду столько деталей. А может, он был сумасшедшим? Или страдал провалами в памяти?

Проходя мимо кухонного шкафа, Алина случайно зацепила локтем раму с фотографией, и та с глухим стуком упала на ковер. К счастью, обошлось без трещин на стекле.

— Осторожней, дорогая, — защебетала мать, приправляя салат внушительной порцией сметаны. — Это одна из немногих фотографий, где твой дядя получился более-менее удачно.

Алина вернула чудом уцелевшую фотографию на место и горько усмехнулась. На фото были изображены два очень близких ей человека: ее родной отец Виктор и дядя Никита. Здесь они крепко обнимали друг друга за плечи, и не возникало никаких сомнений, что в свое время мужчины были очень дружны. Но, по неблагоприятному стечению обстоятельств, второго она не видела уже несколько лет.

Тяжелый вздох отца побудил Алину наконец задать этот вопрос:

— Никогда не спрашивала: за что именно его посадили?

В ответ она снова услышала тяжелый вздох Виктора. Татьяна, в свою очередь, поставила сметану на место и развернулась к столу.

— Пап?

— Его посадили за убийство, — произнес Виктор куда-то в пустоту и только затем удостоил дочь туманным взглядом.

— Ты никогда не рассказывал мне об этом.

— Эта история произошла с ним около пяти лет назад. Твой дядя всегда имел много друзей, но в тот вечер он коротал время наедине со своим давним приятелем Егором. Они отмечали заключение какой-то очень выгодной сделки. Соответственно, не обошлось и без крепкого алкоголя. Не знаю, что именно произошло на той пьянке, ведь Никита до сих пор несет по этому поводу всякий бред. Но факт остается фактом — между давними приятелями произошел серьезный конфликт, и твой дядя его заколол. После этого он попытался сбежать с места преступления, что было совершенно на него не похоже. Никита с детства отличался порядочностью — даже когда он по неосторожности поцарапал чей-то автомобиль, сразу же сознался в содеянном хозяину. Но в тот день он был сам не свой. Когда его доставили в участок, он кидался на всех подряд и кричал, что не совершал того убийства. Однако доказательства его вины были налицо. А чуть позже он начал рассказывать всех, что кто-то или что-то заставило его это совершить. Плел всякие небылицы про голоса в его голове. Разумеется, никто в это не поверил.

— А ты? — спросила Алина, осторожно заглядывая ему в глаза — Ты поверил ему?

— Мне больше, чем остальным не хотелось верить в то, что мой брат — убийца. Но, повторюсь, доказательства были неоспоримы.

Алина опустилась на стул и осторожно придвинулась к столу. Следом за ней за стол села и Татьяна, которая тоже с печалью вспоминала события пятилетней давности.

— А что он имел в виду, когда сказал, что его заставили это совершить? Может, друг сам вынудил его применить оружие?

— Это вряд ли. Они не ссорились со времен школы.

— Тогда в чем дело?

— Никита сам не дает однозначного ответа на этот вопрос. Говорит загадками. При обыске полиция пыталась найти какие-то зацепки, которые могли бы указать на его невиновность, но у него в сумке были найдены только окровавленный нож и книга.

— Книга? — переспросила Алина, придвигаясь к столу.

— Какая-то книжонка с неприятным названием. Та, которая уже давно пылится на верхней полке твоего шкафа.

«Проклятая книга?» — сразу же промелькнуло в голове у Алины, и она решила подтвердить свою догадку.

— Да-да, «Проклятая книга», — кивнул отец.

Чтобы разрядить обстановку, Татьяна достала из холодильника бутылку тыквенного сока и надела на лицо правдоподобную улыбку. Но Алина знала, что она, как и отец, была удручена из-за воспоминаний о криминальном прошлом Никиты Войченко.

«Не знала, что дядя любил читать, — размышляла Алина, наливая сок в стакан. — Да еще и такую литературу. Что же так привлекло его в этой книге?»

— А что «Проклятая книга» делала в его сумке в день убийства? — спросила она после недолгой паузы.

— Черт его знает. Я и сам удивился, когда узнал, что брат подсел на книгу об убийствах. Дочитать он ее так и не успел, а брать ее с собой на зону наотрез отказался. Если память мне не изменяет, он дошел только до сорок четвертой страницы.

— До сорок четвертой страницы, — вполголоса повторила Алина.

Оставшийся вечер семья Войченко провела в непривычной тишине. Впервые за долгое время это был первый ужин, на котором обошлось без увлекательных историй Татьяны о ее забавных клиентах с работы и без остроумных заметок Виктора о торговле на фондовом рынке. Разговоры о Никите навеяли на всю семью Войченко плохие воспоминания. Какая-то часть Алины чувствовала вину перед отцом. Не стоило ей бередить его старые раны. Другая же часть Алины гадала, что такого цепляющего было в «Проклятой книге». И могло ли ее прочтение оказать какое-то влияние на Никиту, который, по словам отца, был на редкость порядочным человеком?

***

Глава 3. Старушка на дороге

Сегодня Алина собиралась в гимназию дольше обычного: по два раза проверяла наличие каждой тетради и постоянно докладывала в рюкзак канцелярские принадлежности. Расписание оставляло желать лучшего: две физики, две математики и в завершение этого кошмара одна лабораторная по химии, к которой она была готова лишь наполовину. Бросив взгляд на край стола и заметив на нем «Проклятую книгу», Алина запихнула ее в рюкзак и отправилась на занятия.

«Если будет время, прочту еще одну главу», — крутилось у нее в голове, пока девушка шагала по знакомой улице. Дорога в гимназию обычно занимала у Алины около получаса, за это время она успевала освежить в голове все, о чем могли спросить на уроках. Но сегодня она освежала в памяти отрывок из «Проклятой книги»: ей с трудом верилось, что внучка оказалась способной убить собственную бабушку. Алину распирало от любопытства — что же все-таки послужило мотивом к убийству. Может, ответы на ее вопросы крылись в следующих главах? Но в таком случае ей придется прочитать книгу от корки до корки.

Переступив порог кабинета, Алина чуть не столкнулась лбами с бегущей ей навстречу блондинкой. Эту энергичную девушку с блестящими глазами звали Настей, и она обладала исключительным правом называть себя лучшей подругой Алины. Пользуясь огромным уважением классного руководителя, в выпускном году Настя была назначена старостой класса. Когда об этом объявили на собрании, ее счастью не было предела! Исполнилась ее давняя мечта! Но вместе с радостью пришло и осознание большой ответственности. Уже с самого утра у блондинки накопилось несколько поручений, которые ждали незамедлительного исполнения.

— Привет, подруга. Я вернусь в кабинет буквально через секунду, — бросила она и, приобняв Алину за плечи, тут же скрылась за углом.

Обещанная секунда затянулась на пять, а позже и на все десять минут.

Уставшая ждать Алина нырнула в рюкзак за «Проклятой книгой» и продолжила читать ее на третьей главе. Автор не спешил проявлять должной изобретательности и упорно удерживал прежнюю концепцию. Глава называлась незамысловато — «Убийство номер три».

Но едва Алина приступила к чтению, на ее плечи опустились две теплые ладони. От неожиданности она вздрогнула и негодующе развернулась на стуле. Книга чуть не выскользнула из ее рук, и Алина удержала ее за края обложки в самый последний момент. За ее спиной стояла довольная блондинка.

— Черт возьми, Настя! Я думала, ты проторчишь там до конца перерыва, — призналась Алина. На этот раз она заключила подругу в полноценные объятия.

— Сама так думала, — вздохнула та. — Перед приходом проверки директор наказала мне следить за тем, чтобы у каждого ученика было хотя бы жалкое подобие тетради и как минимум три выполненных домашних работы. И как, по ее мнению, я это сделаю? Начну лазать по рюкзакам? Ты же знаешь, что с тех пор, как меня назначили старостой вместе Олеси, ее окружение терпеть меня не может. Они с неохотой исполняют даже самые элементарные требования и не станут передо мной отчитываться.

— Наличие тетрадей у учеников можно определить при помощи глаз на лбу. Вот я даже отсюда вижу, что сегодня Прокофьев снова пришел полностью не готовый к урокам. А чтобы узнать, если ли у учеников хотя бы три выполненных задания, просто загляни в классный журнал — учителя все отмечают.

— Алина, ты гений!

И, не удержавшись, она вновь заключила подругу в пламенные объятия. Для многих их дружба была объектом для зависти: уже с самого первого класса Алина с Настей были друзья не разлей вода. Это был тот уникальный случай, когда с первых секунд общения становилось ясно, что у вас двоих впереди тысячи часов смеха и разговоров обо всем на свете.

Тут взгляд Насти случайно упал на книгу в мягкой обложке, на обложке которой были изображены различные орудия для убийства. «Проклятая книга» — было наклеено в самом центре.

— Позволь-ка взглянуть.

Алина протянула ей книгу и выжидательно подперла подбородок рукой. Настя никогда не являлась фанаткой художественной литературы, и Алина предполагала, что уже после прочтения аннотации подруга сделает кислую мину, выдаст свое коронное: «Опять какая-то скукотень» — и примется листать ленту новостей в Интернете. Но Настя не спешила так просто расставаться с книгой. Прочитав аннотацию несколько раз, она заметила:

— Очень странно. У меня дома есть точно такая же книга. Вот только называется она совершенно по-другому.

— По-другому?

— У меня на обложке нет приклеенного листа со словами «Проклятая книга». На самом деле это произведение называется «Трудности жизни».

Алина взяла книгу из рук подруги и поспешила проверить правдивость ее слов. Поначалу бумага с названием отдиралась от обложки с большим трудом, часть ее оставалась на ногтях, и Алина до последнего была уверена, что этот лист являлся неотъемлемой частью дизайна обложки. Но после двух минут кропотливой работы ей удалось полностью снять его с книги и увидеть в самом центре обложки новое название.

«Трудности жизни» — было напечатано крупными красными буквами на сером фоне. Это было тем настоящим названием книги, о котором говорила блондинка.

— Ты сама дала ей такое название? — Настя недолго повертела в руках содранный листок со словами «Проклятая книга».

— Нет, оно уже было здесь, когда я нашла книгу у себя в шкафу. И скажу тебе честно, «Проклятая книга» звучит куда более гармонично, чем «Трудности жизни».

— Но придумала его не ты?

— Не я.

Бессмысленно повертев белый листок, зажатый между средним и указательным пальцами, Алина прицепила его обратно к книге. Так ей казалось гораздо лучше. А «Трудности жизни», по ее мнению, было каким-то глупым, бессмысленным названием.

— И как тебе эта книга?

— Не знаю, — пожала плечами Алина. — Все как-то скомкано и непонятно. Скажу честно, она мне не очень-то понравилось, но появилось странное желание дочитать ее до конца. Сюжет, конечно, неплохой, есть за что зацепиться. При этом меня еще со вчерашнего дня не покидает ощущение, что автор писал книгу не для себя, а пытался кому-то угодить. И, похоже, часть текста была удалена или подверглась цензуре, из-за чего я не могу проследить логику убийств. Как будущий журналист и просто любитель литературы, я вижу, что здесь что-то не то.

Последние слова были произнесены Алиной с долей гордости. Да, она действительно считала себя журналистом. И жутко этим гордилась. Годы обучения в одном из лучших литературных клубов Питера не прошли даром, потому что порой девушка могла видеть намерения и мысли автора насквозь. Но здесь она не видела ничего, кроме пока что непонятной ей пустоты.

— Эх вы, литераторы! — усмехнулась Настя, наматывая прядь волос на указательный палец. — Люди с другой планеты. Хотя нет, скорее, с другого измерения!

— А тебе самой нравится книга? — вдруг спросила Алина. — Как я погляжу, ты хорошо с ней знакома.

Настя отрицательно помотала головой.

— Никогда ее не читала. Какое-то время ей увлекалась моя старшая сестра, Рагда. Она говорила о ней примерно то же, что и ты: будто бы в книге чего-то не хватает. У нее, как и у тебя, сложилось впечатление, что часть текста была удалена. Но с тех пор, как Рагда попала…

Настя осеклась и потеребила в руках воротник белой блузки, а затем как ни в чем не бывало продолжила:

— С тех пор, как Рагда переехала в другой город, эта книга пылится у нас на верхней полке. Ею почти никто не интересуется.

— Прямо как у нас дома.

После небольшого диалога двух лучших подруг прозвенел настойчивый звонок. Он известил всю гимназию о том, что новый учебный день вступил в свои законные права. Пора было выкинуть из головы все лишнее и оставить место исключительно для получения новых знаний.

Как назло, время сегодня тянулось безумно долго. Алина бессмысленно водила ручкой по пустому тетрадному листу и невольно думала о Рагде, старшей сестре Насти. Периодически она переключалась на «Проклятую книгу», но затем ее мысли все равно снова обращались к высокой блондинке с необычным именем Рагда. Несколько лет назад Алина случайно услышала, что Рагда попала в какую-то переделку. Сразу после этого Настя сообщила, что ее сестра переезжает жить в другой город. Когда подруга это говорила, на ней не было лица. На вопросы, все ли хорошо, Настя отвечала крайне односложно, но со временем снова начала улыбаться. А еще какое-то время в местной газете опубликовали фото Рагды, под которым описывался какой-то инцидент с коляской. Но что это был за инцидент и какое отношение к нему имела Рагда, Алина не знала. Тогда она не придала этому особого значения.

С горем пополам учебный день подошел концу. По дороге домой Алина сама не заметила, как ее мысли снова переключились на книгу. Наверное, было бы здорово обладать способностью заглядывать кому-то в голову! Тогда бы она влезла в голову к автору «Проклятой книги» и разузнала, почему тот так подробно описывал жертв и подготовку к убийствам, но совсем не уделял внимания чувствам самих убийц. Ведь последние наверняка их имели.

Вжжж! Вжжж!

Сама того не заметив, Алина уже подошла к дороге. Всего в двух кварталах отсюда был ее дом. Девушка ходила по этому тротуару изо дня в день и знала тут каждый уголок. Иногда она могла без часов определить, через сколько секунд загорится зеленый светофор, а потом с такой же точностью могла предсказать, за сколько секунд вон тот черный автомобиль окажется в противоположном конце дороги. Глаз у нее был наметанный.

Но сейчас прекрасный вид на оживленную дорогу Алине преграждала какая-то скрюченная старушонка, которая, как назло, плелась перед девушкой с самого начала квартала. Ее спина была изогнута, словно крюк, и с определенного ракурса больше походила на вопросительный знак. Алина пыталась обойти ее и слева, и справа, но старушка, как назло, словно предугадывала ее действия и не давала протиснуться вперед. Только сегодня, впервые за все одиннадцать лет, Алина обратила внимание, каким же все-таки узким был тротуар, по которому она шагала практически каждый будний день. А выход к дороге был крайне неудобным, особенно когда перед тобой плелись старушки с черепашьей скоростью.

Улыбка окончательно сошла с лица девушки, а ее руки непроизвольно сжались в кулаки. Зеленый свет должен был загореться через десять секунд, но из-за глупой бабки она могла проторчать тут до следующего сигнала. А это около двух минут бессмысленного нахождения у дороги. Немыслимо!

Десять… девять…

«Ну же, топай быстрее, старая!» — вдруг подумала Алина, яростно впившись ногтями в кожу ладоней. Она и сама не могла объяснить, что именно пробудило в ней такую злость. Эта злость крепчала с каждой секундой, девушка злилась на низенькую старушку за то, что та уже целый квартал не позволяла Алине ускориться ни на шаг.

Восемь… семь…

Как назло, именно в этот момент старушке приспичило полностью остановиться. Она затормозила прямо у поребрика, откуда брал свое начало длинный пешеходный переход. И все бы ничего, остановись она на два метра правее или левее. Но нет! Она полностью перекрыла Алине единственный путь к зебре. А у них в районе с дорожным движением шутки были плохи. Переход дороги в двух шагах от положенного места мог караться внушительным штрафом. Вот так тут все было строго: шаг влево, шаг вправо — расстрел.

Шесть… пять…

«Почему она не идет? Почему?!»

Тем временем где-то в конце дороги показался синий автобус — по подсчетам Алины он должен был затормозить до того, как загорится зеленый светофор. Она принялась переминаться с ноги на ноги и нервно покусывать нижнюю губу.

Очередная попытка окликнуть старушку оказалась безуспешной. Та была глуховата на оба уха, а ее взгляд был направлен на что угодно, только не на Алину. Неожиданно девушка поймала себя на остром желании сделать резкий выпад вперед и убрать старушку со своего пути. Переставить ее куда-нибудь в другое место, словно куклу. Туда, где она не будет преграждать единственный путь к дороге. Правая рука даже слегка дернулась, чтобы как бы невзначай подтолкнуть старушку к поребрику и заставить сдвинуться с места.

Четыре… три…

Светофор начал мигать, и вот тут-то Алина почувствовала небывалый и совершенно несвойственный ей прилив гнева. Удивительно, что прежде она никогда не раздражалась из-за таких мелочей, но сегодня у нее будто обострилась чувствительность к внешнему миру. Она заметила это еще утром на уроке физики, когда ее вывел из себя писклявый голос одного из учеников, на который она прежде не обращала внимания.

Сделав резкий выпад вперед, Алина оказалась прямо у старушки за спиной, а та все еще не думала двигаться с места. На плечах у нее висела огромная засаленная сумка, набитая всякой всячиной. Будто не в силах найти другое, более подходящее время для разглядывания покупок, она пыталась отыскать что-то между потертым красным кошельком и стеклянной банкой кефира. Тем временем на светофоре загорелся зеленый свет.

«Что за напасть! Неужели нельзя делать это дома, а не у дороги?!» — подумала Алина и сделала еще один, более агрессивный выпад вперед. Злость окончательно взяла над ней верх. Теперь она чувствовала, что готова была разорвать старушку в клочья, содрать с нее скальп и выбросить в ближайшую канализацию, лишь бы только успеть пройти через дорогу, пока горит зеленый свет. Он горел всего тринадцать секунд, и этого времени едва хватало, чтобы перейти из одного конца дороги в другой быстрым шагом. Но эта старуха все портила!

Не совладав с эмоциями, Алина подтолкнула старушку вперед, словно крича: «Ну же, иди, старая, чего встала!»

Толчок вышел слишком сильным. Настолько сильным, что сама Алина не сразу поняла, что только что натворила…

Два… один… БУМ!

Результат был вполне ожидаемым — не удержавшая равновесие старушка тотчас выронила из рук пакет с продовольствием и сама кубарем покатилась на асфальт. Гнев, который еще пару секунд назад контролировал все существо Алины, тут же уступил место дикому страху. Она только что толкнула несчастную старушку прямо на дорогу. И — о ужас! — синий автобус, вырисовавшийся из-за угла десять секунд назад, ускорился, намереваясь проскочить на красный светофор. А упавшая старушка совсем не входила в его планы. С каждой новой миллисекундой расстояние между старушкой и синим автобусом стремительно сокращалось.

Происходящее было для Алины каким-то дежавю. Ей казалось, что она уже где-то видела эту сцену — такой же синий автобус, упавшая старушка, а затем надвигающаяся смерть…

«Два… один… СМЕРТЬ», — как раз на такие строки Алина наткнулась во второй главе «Проклятой книги». И прямо сейчас переживала все это наяву. Книжный кошмар рисковал стать реальностью, и нужно было срочно что-то предпринимать.

— Стойте! Остановитесь! — во весь голос закричала Алина, словно водитель мог ее услышать.

Она моментально сбросила с плеч набитый рюкзак и ловким движением перепрыгнула через поребрик. Ей хотелось как-то исправить ситуацию, и в голову пришла только одна идея: загородить старушку собой и начать размахивать руками во все стороны. Ей было плевать, насколько нелепо она сейчас выглядела. Все, чего ей хотелось, — это избежать страшной катастрофы. Не стать убийцей.

Тем временем синий автобус продолжал надвигаться на них со старушкой с немыслимой скоростью, а лицо машиниста, который в последний момент заметил на пути помеху, отражало неподдельный ужас. Такой же ужас застыл на лице Алины. Она знала, что, если машинист не нажмет педаль тормоза прямо сейчас, ее жизни, а затем и жизни старушки придет моментальный конец…

Вж-ж-ж-ж!

Стоило Алине зажмурить глаза и прижать руки к туловищу, как она услышала дикий рев. Такие звуки издавали мчащиеся автомобили при экстренном торможении. Даже с закрытыми глазами Алина знала, что будет чудо, если автобус остановится хотя бы в миллиметре от ее побелевшего лица. Старушка, валяющаяся на асфальте позади нее, издала странный звук, больше похожий на крик дикого зверя, загнанного в капкан.

Вж-ж-ж!

Поток осеннего ветра, внезапно ударивший Алине в лицо, оповестил девушку о приближении автобуса на критическое расстояние. Мысленно она уже начала готовиться к смертельному столкновению…

Вж-ж-ж!

Но столкновения не произошло.

Алина и сама не помнила, сколько секунд она провела в этом полуживом состоянии: с закрытыми глазами и плотно сомкнутыми губами, стоя прямо на проезжей части. Однако когда до нее донесся звук распахивающейся двери автобуса и злобное кряхтение старушки, Алина поняла, что все закончилось. Автобус все-таки успел затормозить и сделал это буквально у нее перед носом. Вот почему она так хорошо ощущала этот запах бензина. Пара миллиметров — именно столько отделяло ее от смерти…

— Что ты творишь, дуреха?! — заорал мужчина-водитель, стремительно выскакивая из автобуса. — Тебе что, жить надоело?!

— Эта девчонка чуть меня не убила! — старушка указала на Алину скрюченным пальцем и еще сильнее сморщила свое помятое лицо.

Судя по всему, у нее была повреждена нога. Перелом или даже что похуже. И виновата в этом была только Алина, которая так внезапно потеряла контроль над своими эмоциями и столкнула бедняжку на дорогу. Прямо как маленькая Вика, которая убила свою родную бабушку во второй главе «Проклятой книги».

— Ради Бога, простите меня! Я… я не ожидала, что так выйдет!

— Чем ты думала, когда толкала меня на дорогу, глупая девчонка! — негодовала старушка, отчаянно размахивая руками. — Ты же могла меня убить!

— Да она явно не в себе! — резко заметил водитель, помогая той подняться на ноги. — Выскочила прямо под колеса! А если бы я не успел затормозить?

— Простите меня… простите!

Алина окончательно растерялась. На глазах у нее проступили слезы, губы задрожали. Вместо того чтобы помочь старушке подняться на ноги и собрать упавшие продукты, девушка подобрала рюкзак, круто развернулась и поспешила как можно скорее покинуть место несовершенного преступления. Она больше не могла находиться на дороге и видеть на себе осуждающие людские взгляды. Те двое еще несколько секунд кричали ей вслед не самые лестные слова, но Алина не могла их разобрать.

Она бежала домой без оглядки, всеми силами стараясь выкинуть из головы образ приближающегося к ней синего автобуса и валяющейся на дороге старушки.

Как она могла?! Как она могла позволить эмоциям взять над собой верх? Да еще и таким отвратительным эмоциям, как гнев! Это было совершенно на нее не похоже. До этого дня Алина никогда в жизни не позволяла себе причинить хотя бы малейший вред людям. В свое время она принимала охотное участие в волонтерских проектах и даже собирала деньги на продовольствие ветеранам. Но сегодня она чуть не совершила самую ужасную вещь на планете. Сегодня она чуть не убила человека.

***

Глава 4. Совпадение? Не думаю!

Домой Алина вернулась вся в слезах. Она яростно швырнула рюкзак на пол, пинком распахнула дверь в комнату и, бросившись на кровать, начала рыдать так, словно на ту старушку и правда наехал синий автобус. Девушка сама не до конца осознавала, что вызвало в ней такую бурную реакцию на происходящее. Да, она столкнула пенсионерку на дорогу. Да, потом их обеих чуть не переехал автобус. Вдобавок ко всему, на нее накричали и водитель, и чудом уцелевшая старушка.

Но выбило из колеи Алину вовсе не это — девушка не могла смириться с тем, что сегодня она позволила необоснованному гневу взять над собой верх. Прежде такого с ней никогда не случалось. Конечно, как и у всех нормальных людей, у нее выдавались неудачные дни, когда она могла яростно запустить в стену тяжелой книгой или расколоть какую-нибудь кружку о стол. Но чтобы толкать живого человека на дорогу! Да еще и прекрасно понимая, что половина автомобилей редко тормозят сразу после включения зеленого сигнала для пешеходов!

А то, что случилось потом…

Было так дико осознавать, что огромный автобус надвигается на тебя и ты уже ничего не можешь с этим сделать. Ты беспомощно стоишь на месте и гадаешь, сумеет ли он затормозить прежде, чем ты превратишься в лепешку. На вопрос, что же побудило ее так резко выскочить на дорогу, Алина тоже не могла дать однозначного ответа. Она просто лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, осознавая, как всего одна неосторожная вспышка гнева могла навсегда перевернуть ее жизнь с ног на голову…

Сцена из второй главы «Проклятой книги» плотно въелась в ее голову. Она в который раз прокручивала в голове образ синего автобуса, надвигающегося на Викину бабушку, и вспоминала вселяющие в нее ужас строки:

«Три… два… один… СМЕРТЬ».

Сегодня этот кошмар чуть не произошел с ней наяву. Это навело Алину на некоторые размышления о книге. У нее в голове один за другим зрели вопросы, и ответы на некоторые из них ей хотелось получить прямо сейчас.

— Ма-а-ам? Ты дома?

На самом деле вопрос был глупым. Неужели Татьяна не прибежала бы в комнату сразу, как только услышала громкие всхлипывания своей родной дочери? Алина окликнула мать еще раз, но в квартире не было ни души. Только она сама и «Проклятая книга», которая с утра лежала в ее рюкзаке.

Сейчас эта книга занимала все Алинины мысли. А раз уж расспросить о ней сейчас было некого, девушка решила продолжить чтение на том месте, где остановилась в прошлый раз. На третьей главе, которая называлась «Убийство номер три». Речь здесь, как ни странно, шла о совершенно новом персонаже, который намеревался совершить убийство в кратчайшие сроки и выйти сухим из воды. Но если верить аннотации книги, сухим из воды здесь не выходил никто. Как писал сам автор, «каждый отправится в одно и то же место — за решетку». Это было всего лишь вопросом времени.

Третья глава книги была посвящена молодой семье, между членами которой на днях произошел серьезный разлад. Жанна и Тимофей не разговаривали около недели, и несколько раз девушка позволяла себе бросить колкости в адрес мужа. Но ситуация стремительно ухудшилась в среду, когда главный герой, Тимофей, случайно узнал, что жена изменила ему. Изменила не с каким-нибудь симпатичным коллегой по работе или случайным мужчиной из бара, будучи в стельку пьяной. Она изменила ему с его лучшим другом.

Да как она могла!

Узнав эту новость, Тимофей был сам не свой — его лицо побелело от злости, руки сжались в кулаки, а на шее проступили жилки. Некоторое время он яростно колотил кулаками по стене и выкрикивал страшные проклятия куда-то в пустоту. Он ненавидел жену-изменщицу всем своим сердцем. А спустя какое-то время он бессильно спустился вниз по стене, и его тело принялось содрогаться от беззвучного плача.

«В голове у него вертелось что-то по-настоящему дикое, что напугало бы всех жителей города…» — писал автор романа.

Но стоило Алине начать проникаться жалостью к главному герою, как автор книги неожиданно перешел к описанию подготовки к убийству. Вот так вот сразу, даже не выразив, какую боль испытывал Тимофей от того, что два близких человека в одночасье предали его. Может, часть текста, как и в предыдущей главе, была удалена, а может, автор просто не счел важным углубиться во внутренний мир будущего убийцы. В любом случае в конце этой главы жена Тимофея, Жанна, должна была умереть от рук преданного мужа.

«…Не подавая виду, что он был в курсе той измены, Тимофей проводил Жанну за дверь и даже пожелал ей хорошего дня. И хотя такая неожиданная доброжелательность удивила жену, она не придала этому значения. Как только дверь за ней захлопнулась, Тимофей круто развернулся и вбежал в спальню. Его бешеный взгляд метался по углам в поиске одного единственного предмета — толстого черного шнура. Он собирался сделать это вечером, когда все соседи будут спать, а Жанна вернется домой голодная и уставшая. В таком состоянии ей будет трудно отбивать атаку, и Тимофей сможет беспрепятственно набросить шнур ей на шею…»

Алина тяжело вздохнула и закатила глаза. Еще страницу назад автор писал, что в голове у Тимофея было что-то дикое, что потрясло бы весь город. Он мог выбрать что-то оригинальное, чтобы надолго мелькать в заголовках местной газеты. Но нет! Что-то вновь помешало автору воплотить свои идеи в жизнь, и он решил выбрать посредственную смерть через обычное удушение шнуром. Он так и не выполнил своего обещания — не написал той сцены убийства, которая бы «напугала всех жителей города».

Дочитав главу, Алина вскоре осознала, что у нее не было совершенно никакого желания приниматься за уроки. Уравнения по математике, эссе по обществознанию и тест по русскому — это была лишь половина заданий, которые она должна была выполнить к завтрашнему дню. Обычно домашняя работа не вызывала у нее трудностей, но сегодняшний день не был похож на остальные.

То, что случилось днем, было неплохим оправданием, чтобы позволить себе хотя бы раз жизни провести вечер под теплым пледом за просмотром любимого сериала. Или чтением новой главы «Проклятой книги». Несмотря на свою простоту и неоригинальность, эта книга обладала каким-то магнетическим эффектом. Алине хотелось читать ее дальше и дальше, как будто там, в конце, ее поджидало что-то интересное и неизведанное.

Клацк!

Звук отворяющейся двери отвлек Алину от новой порции размышлений. Кажется, мама только что вернулась с работы. Да нет же, не одна. Судя по голосам, раздающимся из прихожей, где-то по дороге она встретила папу. В семье Войченко это было большой редкостью, когда оба родителя возвращались с работы вместе. Как правило, в таких случаях Татьяна с Виктором сразу шли на кухню и приступали к приготовлению семейного ужина. Для Алины это было отличной возможностью забыть о математике еще на полчаса и расспросить родителей о «Проклятой книге». Ее терзал вопрос, каким образом эта книга попала к ним в дом.

— Добрый вечер, солнце, — улыбнулась Татьяна, завидев дочь.

— Вечер? Ах, да, уже семь часов. Как же быстро летит время!

Проходя к столу, Алина по очереди обняла каждого из родителей и опустилась на свое любимое место возле окна. Отсюда открывался замечательный вид на дворик с площадкой для тренировок и металлическими качелями. А по вечерам из кухни можно было наблюдать одно из впечатляющих явлений на земле — алый закат.

— Наверняка провела весь день за уроками и не заметила, как наступил вечер. Тебе не помешало бы почаще отдыхать, — заметил отец.

— По правде говоря, весь день я была увлечена чтением книги.

— Вас снова загрузили работой в Клубе журналистики? Что на этот раз — сделать обзор на новый детектив или роман?

— Нет, пап, я говорю о «Проклятой книге». О той, которую нашли… — она прикусила себя за язык, но все же договорила: — Которую нашли в сумке у дяди.

— А, эта жалкая пародия на триллер, — небрежно заметила Татьяна.

Алина тут же развернулась к матери.

— Так ты читала ее? Скажи, как она попала к нам в дом? Вы забрали ее у дяди, верно? Или ее купил кто-то из вас двоих?

— Как много вопросов!

Татьяна приподняла тонкие, словно нитки, брови. Алинины вопросы ввели ее в легкое замешательство. Поставив кастрюлю на плиту и включив газ, она попыталась выудить из головы нужную информацию:

— Нет, я никогда не читала эту книгу. Мне было достаточно пробежаться взглядом по аннотации, чтобы понять, что «Проклятая книга» — это полная ерунда, которая не стоит моего внимания. Ты же меня знаешь, я ненавижу читать про убийства. А судя по отзывам моей давней знакомой, они даже не были связаны между собой. Автор просто бездумно описывал истории из жизни жестоких убийц.

— Они не были такими уж жестокими, — больше сама себе Алина. — Просто их вынудили обстоятельства, которые автор почему-то замял.

— Думаю, она просто плохо продумала сценарий. Моя знакомая пришла именно к такому выводу.

— Что за знакомая?

— Ирина, моя коллега по работе. Вернее, бывшая коллега. Она ушла из компании около тринадцати лет назад, и с тех пор я ничего о ней не слышала. Наше общение резко сошло на нет.

— Она переехала в другой город?

— Не знаю, — пожала плечами Татьяна. — А почему ты спрашиваешь?

— Так, просто.

«Уж не повлияло ли прочтение "Проклятой книги" на ее жизнь?» — мелькнуло у Алины. После того, что случилось с ней на дороге, в голову лезло все подряд.

— А где ты взяла эту книгу?

— Если память мне не изменяет, эта книга попала к нам около тринадцати лет назад. Еще задолго до того, как ее одолжил твой дядя. После того как коллега отговорила меня от чтения, я забросила ее на верхнюю полку шкафа. Там она пылилась несколько лет. Честно, я даже не думала, что она когда-нибудь привлечет твое внимание.

Тринадцать лет. Значит, это книга была в их доме уже тринадцать лет. И написана он была как минимум в начале второго тысячелетия.

— Ты сказала: попала к нам. Вам кто-то ее подарил?

— Этого я не знаю.

— В каком смысле? – насторожилась Алина.

— Я нашла эту книгу в нашем почтовом ящике. Она не была подписана или как-то отмечена. Вероятно, кто-то просто ошибся адресом.

— Выходит, нам ее подкинули?

— Можно и так сказать.

Пройдя из одного конца кухни в другой, Алина вернулась на исходную позицию и взялась за подбородок. Всплыл еще один интересный факт: «Проклятая книга» была отправлена на их адрес кем-то, чье имя осталось в тени.

Тут взгляд Алины упал на стол, где стояла чашка с замороженными котлетами, и внезапно девушка поняла, как сильно была голодна. За весь день у нее в желудке не побывало ничего, кроме легкого завтрака. А кричащая упаковка гласила: всего несколько минут в микроволновке, и куриные котлеты будут готовы.

— Признаться, я тоже имел дело с этой книжонкой, — нарушил недолгую паузу Виктор.

— Ты ее читал?

— Только одну главу, самую первую.

— И как она тебе?

Виктор ответил не сразу. Сначала он почесал затылок и протер запылившиеся очки. Обычно он делал так, когда пытался выудить из головы информацию многолетней давности.

Дожидаясь ответа, Алина взяла со стола чашку с котлетами и побрела к микроволновке. К вечеру у нее успел разыграться неслабый аппетит. Хотелось чего-то мясного и сытного.

Да, к слову, на кухне у Войченко был маленький недостаток, который уже давно раздражал Алину. Розетка находилась прямо у порога, а вот сама микроволновка располагалась в противоположном углу, у окна. И для того, чтобы разогреть еду, приходилось каждый раз тащить шнур через всю кухню. Делать это нужно было осторожно, чтобы ненароком не сбить кого-то с ног. Но сегодня Алина меньше всего думала об осторожности.

— По правде говоря, я ожидал от этой книги чего-то большего, — наконец ответил отец. — Думал, что все детективы способны меня зацепить, но этот произвел скорее отрицательное впечатление. Все дело в том, что в первой главе автор убил собаку. А я, как тебе известно, не приемлю подобное отношение к животным. Эй, а помнишь, как в две тысячи десятом мы с тобой приняли участие в волонтерском проекте! — обратился он к Татьяне. — Собрали на помощь бездомным собакам около ста тысяч.

— О да, нам еще тогда посвятили целую статью в газете, — улыбнулась Татьяна. — Если бы не эта чертова аллергия на животных, я бы взяла нам одного-двух щенков.

Нащупав вилку от черного шнура, Алина затопала к розетке. Розетка располагалась практически на уровне ее макушки, поэтому она держала шнур над головой и несла его так через всю кухню. «Будь я дизайнером-проектировщиком, никогда бы не поместила розетку в такое неудобное место», — думала она, слушая разговор родителей краем уха.

— Было бы здорово, если бы наша дочь уже тогда была членом Клуба. Представь, в питерской газете была бы статья, посвященная Войченко-старшим и написанная Войченко-младшей.

— И не говори!

Между шнуром и розеткой оставались всего жалкие миллиметры, когда Алина вдруг вспомнила, что котлеты в оранжевых упаковках всегда были недостаточно солеными. Пришлось возвращаться за солью в другой конец кухни, по-прежнему держа шнур над головой. А между тем Татьяна, забившаяся в дальний угол кухни, невольно оказалась отрезанной этим шнуром от стола. Черный шнур находился всего в двух сантиметрах от ее шеи.

— Да, на днях я видел подобное объявление, — продолжил Виктор, напрочь забыв о «Проклятой книге». — Снова нужно собрать средства для бездомных животных. Только на этот раз сумма в два раза больше.

— Не думаю, что в этом году у нас найдется так много времени, чтобы участвовать в этом, дорогой. Ты же знаешь, я вся в работе.

Как следует посолив котлеты и приправив их перцем, Алина снова подошла к розетке и тем самым проделала полный круг вокруг кухни. По дороге она еще захватила молоко — с ним было гораздо вкуснее. Увлеченная разговором с Виктором, Татьяна пока что не замечала, что шнур зацепился за воротник ее блузки и натянулся еще на сантиметр. Таким образом, вокруг шеи матери, уже успела образоваться небольшая петля — она появилась в результате похождений Алины по кухне.

— Хотя знаешь, я тут подумала: если кто-то из наших знакомых согласится на помощь, то почему бы и нет?!

— Понятное дело, что для сбора такой суммы понадобится несколько добровольцев. Или ты подумала, что мы снова возьмемся за это дело в одиночку?

Один, два, семь…

Обычно семи минут было достаточно для того, чтобы разогреть куриные котлеты. Хотя мать всегда настаивала на десяти, Алина решила сделать по-своему: выставила таймер только на семь минут.

— Алина, шнур, — раздалось где-то на кухне, но до девушки эти слова прилетели откуда-то издалека. Она сомневалась, что они были адресованы ей.

«Если бы я знала, кто отправил нам эту книгу, я бы расспросила его о ней. Может, в моем издании выдраны листы? Нет, этого невозможно, потому что, если бы кто-то выдирал листы, мысль автора сохранилась бы до конца страницы…»

— Деточка, что-то больно туго ты натянула шнур.

Эти слова растворились в воздухе еще быстрее, чем предыдущие. Девушка словно находилась глубоко под водой, где было тяжело разобрать хотя бы одно слово, произнесенное собеседником. Одно сплошное бульканье.

Чашка с котлетами вращалась по кругу, ее было хорошо видно сквозь прозрачное стекло микроволновки. Одна только проблема — шнур был недостаточно натянут и в любой момент мог выпасть от розетки. Алина подбежала к розетке и поспешила немедленно это исправить, натянув шнур еще сильнее. В этот момент она замечала вокруг себя все, кроме обеспокоенного голоса матери. Слова Татьяны словно отбивались о невидимый щит.

— Алина!

Неожиданно на плечи девушки опустились сразу две тяжелые руки, и она вздрогнула. Оторвавшись от размышлений, девушка резко повернула голову и заметила сзади себя отца. Тот был явно чем-то обеспокоен.

— Ты слишком сильно натянула шнур, милая. Думаю, маме не очень комфортно чувствовать его на своей шее.

Алина взглянула на мать и невольно ахнула. Представшее перед ней зрелище было не из самых приятных. Толстый черный шнур, словно петля, туго опоясывал тонкую шею Татьяны. Нехорошая ассоциация с третьей главой «Проклятой книги» невольно посетила Алину — а ведь там убивали именно шнуром! Главный герой затягивал петлю на худощавой шее жены и душил ее до тех пор, пока та не потеряла сознание.

Чтобы исправить ситуацию, Алине пришлось немедленно выткнуть шнур из розетки и вернуться назад, чтобы развязать образовавшую петлю. Немыслимо! Она чуть не задушила собственную мать. Прямо на кухне, в разгар приготовления ужина. На этот раз сходство с «Проклятой книгой» было не менее поразительным, чем днем. Сперва старушка и синий автобус, прямо как во второй главе, затем такой же толстый черный шнур на шее, который фигурировал в третьей главе книги. Что за странные совпадения?

— Тебе и правда надо передохнуть, ты совсем заработалась. Уже не слышишь, как я тебя зову, — посмеялась Татьяна, окончательно избавив свою шею от оков.

— Я… я просто задумалась о своем, — промямлила Алина.

Она была уверена, что лицо ее в этот момент было цвета слоновой кости, а в глазах отражались прочитанные сегодня строки из книги.

— О чем, интересно, ты задумалась? Или лучше спросить, о ком? Признайся, тебе наконец приглянулся кто-то из мальчиков?

— Не говори глупости, мам. Я задумалась о «Проклятой книге», только и всего.

При новом упоминании о книге Татьяна небрежно махнула рукой. Освободившись от шнура, она включила микроволновку. Но на этот раз завела таймер ровно на десять минут, не меньше. А Алина вдруг осознала, что вовсе не была голодна. Котлеты, которые она видела внутри микроволновки, теперь не вызывали у нее ничего, кроме отвращения.

— Знаете, я не голодна. За полчаса до вашего прихода я поужинала вчерашним салатом. Пожалуй, пойду делать химию.

— Но, милая, тебе нужно передохнуть от уроков хотя бы десять минут!

— Я же сказала, сегодня я даже не приступала к урокам, — раздраженно буркнула Алина.

И не дожидаясь, пока кто-нибудь из родителей ей возразит, девушка развернулась и затопала к выходу из кухни. Вот так вот она впервые за долгое время решила нарушить традицию совместного ужина. Лишь когда ее нога ступила на порог, она услышала, как ее окликнул отец.

— Да, милая, по поводу книги. Ты спрашивала, понравилась она мне или нет. Ни капли. Даже после прочтения первой главы на меня нахлынуло какое-то уныние.

— Может, уныние нахлынуло на тебя вовсе не из-за книги.

— Может, и не из-за книги. Однако настроение в тот день было на редкость паршивым. Ехал на работу с острым желанием уволить кого-то из нерадивых сотрудников. А на обратном пути, помню, сбил собаку. Ужасно жаль беднягу, но ничего не поделаешь. Да и со светофором творилась какая-то чертовщина.

Последние слова подействовали на Алину как ушат холодной воды. Со светофором творилась какая-то чертовщина. Такая же чертовщина творилась сегодня и на дороге, когда Алина со злости столкнула старушку на проезжую часть. И на кухне, когда Алина, сама того не заметив, натянула шнур на шею матери. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Виктор, прочитав первую главу, по неосторожности сбил собаку. Все это не было похоже на простые совпадения. С «Проклятой книгой» действительно было что-то не так. Не зря девушка целый день испытывала какую-то раздражительность.

Алина подошла к столу и после недолгих колебаний вернула «Проклятую книгу» на прежнее место — самую верхнюю полку рабочего стола. Не стоило ее читать. Эта книга не принесла ей ничего, кроме разочарования и череды пугающих совпадений.

— Больше никогда не притронусь к этой книге! — сама себе сказала Алина, а затем плюхнулась на кровать и уснула.

Эти слова были ложью, и совсем скоро Алине предстояло в этом убедиться. Всю ночь ей снился очень странный сон. Этот сон представлял собой слияние сразу трех глав «Проклятой книги».

По длинной дороге бежала огромная синяя собака с красным кошельком в зубах. Автомобилей здесь совсем не было, а рядом с поребриком росли высокие деревья. За одним из деревьев притаилась чья-то темная фигура, но в этой кромешной тьме ее было трудно разглядеть. В конце дороги плелась скрюченная старушка, в сумке у нее лежал труп маленькой девочки — ее внучки Вики. В один прыжок озверевшая собака оказалась подле старушки и выплюнула кошелек с деньгами прямо той под ноги. Не успела старушка прийти в себя после дикого испуга, как собака повалила женщину на землю и принялась глодать ее шею. Внезапно из-за одного из деревьев выпрыгнул мужчина, полностью облаченный во все черное. В руках у него болтался огромный черный шнур. Пока собака, которая уже стала размером с волка, с жестокостью разделывала старушку на части, мужчина стремительно приближался к месту преступления. Когда животное оторвалось от жертвы и почуяло за своей спиной еще одного человека, мужчина мгновенно набросил шнур ей на шею. Он душил собаку до тех пор, пока та не вернулась к прежнему размеру и ее бездыханное тело не упало рядом с трупом расчлененной старушки. А потом мужчина поднял с земли красный кошелек, пересчитал деньги и довольный побрел в самый конец дороги…