Ляля плюс Эдька равно . Тая Полянская

Спасательный круг

Прошло Первое сентября… Они сидели каждый за третьей партой, только на разных рядах. Лялька часто посматривала в сторону Эдьки, проверяя, чем он занят. С одноклассником Эдиком они дружили ещё со времён детского сада.

Брусничкин то и дело отвлекался на разные мелкие занятия, а теперь он что-то старательно вырисовывал в тетрадке, вместо того чтобы смотреть, как Светлана Петровна объясняет сложный пример на доске. Лялька разволновалась за друга.

— Эдька! — тихо шепнула она.

Он не слышал.

— Клюква! — произнесла она чуть громче.

Тот не повернулся.

— Клю-ко-вка! — сказала ещё громче, проглотив первые буквы.

Димка Трефилов взглянул на неё и показал большой кулак. Лялька в ответ ему высунула язык. Тому не понравилось, и он сделал устрашающую мину. Лялька в ответ покрутила у виска. Треф недолго думая, зажевав бумажку, послал её в Ляльку. Они так увлеклись друг другом, что не заметили, как Светлана Петровна, перестав объяснять новый пример, смотрит на них. Весь класс тоже наблюдал за ними…

— Шарикова, к доске, решать пример! Трефилов тоже встанет у доски, проверять решение.

Лялька посмотрела на класс и увидела, что некоторые «друзья» просто покатываются в безмолвном смехе, взявшись за животы. Она беспомощно взглянула на Эдьку, тот продолжал невозмутимо рисовать, словно это его не касалось.

У доски Лялька поплыла… Сначала ей показалось, что эта поверхность твёрдая, устойчивая и спасительная для неё и она лежит на ней посреди океана, но затем она ощутила, что та уходит из-под неё и Лялька погружается под воду… Она закрыла глаза, её обнимала вода, ноги тянуло вниз, а голову вверх, вокруг плавало множество воздушных шариков, за которые она безуспешно хваталась руками.

— Держись! — услышало её сознание знакомый голос.

Рука Ляли тем временем что-то писала-решала на доске…

В бушующем океане она чуть не захлебнулась. Тут вниз откуда-то сверху опустилась верёвка. Лялькина рука уцепилась за неё. Верёвка, натянувшись, перевернула спасательный круг, и тот, приподнявшись, опрокинулся как раз над ней. Голова Шариковой оказалась в центре круга.

— Молодчина! Держись крепче! — услышала она опять знакомый голос, и кто-то облегчённо вздохнул. — Теперь держись за круг, я тебя вытащу!

Кто-то потянул за верёвку, и круг поплыл вперёд. В середине круга, держась за него, плыла Лялька…

Голос Светланы Петровны вывел Лялю из оцепенения:

— Начала решать пример ты верно, молодец, садись, но больше на уроке не отвлекайся! Дима Трефилов, заканчивай решение примера.

Девочка, ничего не видя перед собой, словно её кто-то вёл, шла к своей парте. Присев на место, она опять взглянула на Брусничкина, тот увлечённо рисовал…

После уроков они шли вместе домой. Лялька, просидев остальные уроки в недоумении, безмолвно шла, ей казалось, что она всё ещё плывёт в спасательном круге посреди океана и кто-то невидимый тянет круг за верёвку… Они дошли до дома.

— Я приду к тебе уроки делать? — услышала она тот же знакомый голос.

— Приходи… — ответила машинально.

Вечером Эдик пришёл к ней домой.

— Ты почему не отвечал, когда я тебя звала на уроке? — спросила его Лялька, пока они сидели за математикой.

— Извини, не слышал. Проверь пример.

Лялька взяла тетрадку, в которой он решал, и вдруг погрузилась в пучину океана… Её окружили воздушные пузырики… Она смотрела на Брусничкина, как рыба, которую только что вытащили из воды на берег.

— Ты это чего, Лялька? — встревожился друг. — Я ничего такого плохого не рисовал!

На раскрытой тетрадке бушевал океан. В воде, среди волн, держась за спасательный круг, плыла маленькая фигурка девочки…

«Амкар» — чемпион!

— Брусничкин, к доске!

Класс тревожно замер. В тишине раздался звук, похожий на сипение воздуха, когда накачивают насосом колёса велика.

Лялька нашла ногой под столом ногу Эдика и, надавив на неё, произнесла одними губами:

— Э-дь-ка...

Веки Брусничкина распахнулись, как у робота. Изумлённый, ничего не понимающий взгляд смотрел прямо:

— «Амкар» — чемпион?! — повисло в тяжелеющем воздухе класса.

Кто-то хихикнул, кто-то испуганно смотрел на взлохмаченную голову, оторвавшуюся от парты. Она, эта голова, не вписывалась в стройные ряды аккуратных, с вдумчивыми глазами голов.

— Эдик Брусничкин! — голос зазвучал с металлическим оттенком. — Когда ты, наконец, прекратишь издеваться над учителем и спать на уроке литературы?!

Взбитая, как после начёса, голова посмотрела по сторонам, ища того, о ком говорят, но, не найдя, уставилась на учителя. Тело пожало плечами...

— Он, как всегда, не подражаем! Опять в своём репертуаре. Артистично играет! — голос смягчился. — Смотрел футбол?

Глаза выглянули из-под пушистой чёлки Брусничкина и хлопнули.

— А родители, наверное, не знают, что ребёнок у них учится в школе?!

В очередной раз хлопнули глаза.

— Тогда придётся мне с ними, видимо, встретиться и объяснить, что ночь для того, чтобы детям спать! А день, само собой разумеется, — плодотворно заниматься уроками. Дай мне дневник, я напишу приглашение для них на встречу со мной завтра после уроков.

Немигающие глаза Брусничкина уставились в одну точку над головой учителя... Лялька, наблюдавшая, как отвечает друг Эдька, проследила за направлением его неподвижного взгляда. Взгляд Брусничкина зафиксировался над классной доской, на портрете Л. Н. Толстого. Ляльке показалось, что Лев Николаевич хлопнул глазами. Она толкнула локтем соседа, шёпотом произнеся:

— Это ж не портрет с тобой разговаривает…

Ресницы Эдьки снова хлопнули.

— Хорошо, что ты меня понимаешь! — смягчившись, со вздохом, произнесла Ираида Константиновна. Уже две недели завуч замещала разболевшуюся Наталью Ильиничну, учителя русского языка и литературы в 5-м «Б». — И всё же я попрошу вас, Эдик, чтобы родители завтра не задерживались и подошли после шестого урока в мой кабинет.

Лохматая голова протестующе закачалась в разные стороны.

— Не нужно так волноваться! Я с ними поговорю очень осторожно, — ласковый голос Ираиды Константиновны вызвал шок у всего класса.

Все, кто до этого, устав сидеть, ёрзали на стуле, а это добрая половина класса, замерли.

— Я понимаю, не ребёнок виноват в том, что телевизор не выключается ночами, — продолжал ласковый голос.

Голова Эдика быстро-быстро закивала, мелкая дрожь затрясла тело...

— Вот до чего довели ребёнка, от недосыпания он и сидеть не может за партой! — голос завуча вдруг полился тягучим мёдом.

В классе затряслись парты, застучали стулья, дрожь охватила учеников...

— Прекратили! Хватит!!! — громовым раскатом пронёсся изменившийся голос учительницы.

Висевший над доской портрет Л. Н. Толстого то ли от вибрации, то ли от того, что гвоздь плохо держался, с оглушительным треском и звоном рухнул позади Ираиды Константиновны.

Все оцепенели... Далее происходившее казалось замедленной киносъёмкой. Эдик неторопливо встал из-за парты; взяв портфель, широкими шагами направился к двери. Завуч, взмахнув, словно крыльями, широкими рукавами, успела развести их в стороны, пытаясь перехватить Эдика. Это у неё не получилось: мальчик, ловко нагнувшись, проскочил и, схватившись за ручку двери, повернул её. Ираида Константиновна развернулась следом, потянув за лямку портфеля Брусничкина. Дверь приоткрылась… Эдик Брусничкин, дёрнув портфель, вырвался в коридор. Он не увидел, что произошло. Дверь, распахнувшись, ударила Ираиду Константиновну…

Звонок на перемену выпустил из всех дверей ошалевших от счастья свободы учеников. Началась перемена. В 5-м «Б» классе было тихо-тихо. Все словно приклеились к своим стульям и партам.

«Мёртвая тишина…» — написала Ляля пальцем на своём столе.

На другой день уроков было меньше, некому было заменить Наталью Ильиничну и Ираиду Константиновну.

На последнем уроке класс высыпал во двор школы. Физрук выстроил всех на пожелтевшем футбольном поле.

Глагол 2-го спряжения

«В субботу Лялькин день рождения!» — радовался Брусничкин, вспоминая пригласительную записку. Свёрнутая, крохотная, она попала ему на уроке русского прямо в центр лба. Вера Сергеевна, новая учительница по русскому языку и литературе, посмотрела на него в тот момент, когда он поднял ладонь потереть лоб. Учительница ещё плохо изучила класс и решила, что он, Эдик Брусничкин, опять хочет ответить.

— Просто замечательно, Эдик! Вы делаете успехи. Не прошло и двух минут. Как вы сегодня активны на уроке! Прошу вас, доска в вашем распоряжении.

— Не-е… я-я… не-е… — ошарашено потянул он.

Записку прочитать Эд не успел. Проходя мимо Ляльки, показал ей кулак за спиной. «Если б не ты, я сейчас бы сидел на месте», — транслировал он ей мысленно.

В ответ Ляля ему передала глазами: «Напрасно волнуешься. Выручу!»

— Сегодня мы с вами повторили старую тему из начальной школы. Эдик, вы помните: какую тему мы сегодня разбирали?

Эдик мотнул головой.

— Понятно, вы с ней только познакомились.

Он с надеждой посмотрел на подругу. Ляля произнесла губами, он стал повторять за ней:

— С…-же-ни-е гла… гла…-лов — расслышал мальчик старания подруги.

— Сна-ря-же-ни-е гла-го-лов… — облегчённо закончил он и вытер лоб.

— Просто за-ме-ча-тель-но! Но не нужно так, вы же не в первом классе, чтобы произносить по слогам. Всё равно, замечательно! Снаряжение! Это великолепно!

Это было любимое слово учительницы, поэтому весь класс её обожал.

— Снаряжение, — хихикнула отличница Катька.

— В поход мой друг собрался! — гоготнул Димка Трефилов.

Вера Сергеевна пригласила взмахом руки Димку к доске. Тот мотнул головой и съёжился.

— Теперь, уважаемый, покажите ваши знания, как вы поняли тему, — продолжила учительница. — И объясните, пожалуйста, как можно снаряжать глаголы?

Тут класс не удержался и загоготал. Брусничкин всё краснел и краснел, опустив глаза.

— Повеселились, и достаточно! — строго произнесла учитель. — А вам, Эдик, придётся отвечать тему после уроков.

Брусничкин сконфуженно смотрел то на учительницу, то на Лялю.

— Ребята, предложите глагол настоящего времени для Эдика.

В классе поднялся лес рук, но одна тянулась выше всех.

— Оля Шарикова, прошу вас.

Лялька встала и произнесла не глядя на Эдьку:

— Глагол «любить».

— Замечательно! Прекрасный глагол. Прошу вас, Эдик, напишите на доске предложенный глагол и проспрягайте. Только очень вас прошу, — она улыбнулась уголками губ, — правильно проспрягайте, а не запрягайте… Это ж не лошадь.

Класс снова веселился вместе с Верой Сергеевной. По лицу Эдика прокатилась красная волна смущения.

— Не буду… — упёрся он. — Не хочу склонять этот глагол.

— Почему? Это один из самых важных глаголов в жизни человечества!

— Всё равно не хочу! — он залез рукой в карман и стал мять записку.

— Неужели в вашей жизни вы не пользуетесь этим глаголом?

— Нет… — понуро произнёс Эд.

— Не понимаю. Вы — замечательный мальчик! У вас замечательная семья, и никто не пользуется глаголом «любить»?

— А зачем?

Учительница недоумённо посмотрела на него.

— Мне кажется, на уроке литературы вы часто разбирали произведения, в которых описывались чувства и характер героев. Я повторюсь, но этот глагол один из самых важных для человечества! Во все времена писатели и поэты воспевали прекрасные чувства, имеющиеся в душе каждого…

— Только не для меня… — Эд безразлично уставился в окно.

— Не для вас… Что ж, придёт время и этот глагол понадобится не только вам, но и всему классу. — Вера Сергеевна внимательно заглянула в глаза детей.

Лялька разволновалась. Девочка давно не видела друга в таком безразличном состоянии. Она решила выручить его:

— Вера Сергеевна, разрешите мне выйти к доске!

— Просто замечательно, Оля, что вы не безразличны к однокласснику.

Ляля встала перед Эдиком, оттеснив и заслонив его собой.

— Можно?

— Прошу вас.

— Спряжение глагола неопределённой формы «любить»! — произнесла она громко. — Первое лицо единственного числа: я — люблю!

— Замечательно! — подбодрила её учительница.

— Второе лицо единственного числа: ты — любишь...

Тем временем Эдику не терпелось прочитать записку. Стоя за спиной подруги, он развернул розовую бумажку.

Эдичка, приглашаю тебя в субботу к 15 ч. на мой День Варения! Жду с (нарисованное сердечко)!

Л я л я