Кыштымский карлик, или Как страус родил перепелку. Ольга Г. Гладышева

Пролог

«Сенсация! Сенсация! Переворот в мире науки… Страус, вернее, самка страуса по имени Гюйля родила перепелку. Вы не поверите! Обстоятельства сложились так невероятно, что самка страуса снесла яичко. Да не простое. Обычное яйцо страуса огромно — пятнадцать или даже двадцать сантиметров в длину. А в нашем случае произошло чудо. По одной версии, Гюйля умудрилась снести яичко совсем крохотное — около двух сантиметров. Самое удивительное, что самка страуса сумела это яйцо высидеть. Вылупившаяся доченька оказалась полной копией перепелки. А по другой версии, яйцо было нормального размера, вот только птенец там развился не один, а целых пять сотен птичек (масса страусиного яйца в пятьсот раз больше перепелиного, отсюда и получается так много птичек). Правда, к глубочайшему сожалению, выжил только один детеныш. Остальных малышей не нашли. Вероятно, жестокая мамаша их беспощадно слопала. Но факт остается фактом. Страус родил перепелку!!! Правда, самка страуса не смогла выкормить птенчика. Ее клюв оказался слишком громаден для головки дочки. Люди пришли на помощь и не дали удивительному потомству погибнуть. И теперь все желающие могут видеть мать и дочь на одном из подворий древнего поселения Старый Карапуз.
Мы рады вам сообщить, что человечество дошло до такого уровня развития, что способно наблюдать эволюцию в действии, а именно рождение от одних видов животных совсем других видов животных. И начало этому беспрецедентному эволюционному прорыву положила неизвестная женщина из Южной Америки. Она сумела, подобно вышеозначенной Гюйле, родить дочку в десять раз меньше матери по размеру. Дочка, росточком подобная Дюймовочке, прожила на свете несколько лет. Девочка кардинально отличалась от матери по внешнему виду. Она совсем не имела волос, носа, ушей и так и не научилась говорить. Однако это все ерунда! Общественное мнение пришло к выводу, что человекоподобное существо размером в двадцать сантиметров (лилипут) вполне может родиться от среднестатистической женщины ростом почти в десять раз выше. И страус, родивший перепелку, этому самое серьезное доказательство. Правда, феноменальная история с американской Дюймовочкой закончилась плачевно. Мать где-то потеряла свою четырехлетнюю дочь, и последняя не пережила этого предательства. Сейчас ученые нашли мумию девочки и пытаются генетическим путем определить, кто же была ее мать. Очевидно, это крайне необходимо, чтобы утешить убитую горем родительницу… Теперь энтузиасты работают с самкой ворона, побуждая ее произвести на свет колибри-пчелку. Пожелаем им удачи на этом тернистом пути!»
— Что за бред ты мне притащил? — спросила я, помотав головой, словно пытаясь вытряхнуть прочитанную глупость из головы. Александр с удовлетворением смотрел на мою недоуменную физиономию. — Ну почему сразу бред? — Александр изобразил обиду. — Есть люди, которые верят в эту белиберду.
— А они лечиться не пробовали? Или хотя бы учиться? Прежде чем бумагу марать или «клаву топтать»? Я имею в виду клавиатуру — не смотри так удивленно. Подобный уровень рассуждений годится только для Средневековья. — А что у нас в Средневековье? — почесал затылок Александр.
— Ты что, не помнишь? Там мука рождала мышь. Люди всерьез полагали, что мыши самозарождаются в мешке с мукой. Причем рождается сразу взрослая особь, без всяких там младенчиков. — Что ты хочешь? Мы живем в мире абсурда. Малевич прикололся — нарисовал черный квадрат — получилось выдающееся произведение искусства. Почему? Его способны узнать миллионы… Девяносто девять и девять в периоде из них не только не знают больше ни одной картины Малевича, но даже его отчества. Зато «Черный квадрат» знают все… На ряде выставок забытое уборщицей в зале ведро со шваброй посетители готовы принять за экспонат… На конкурсе десять минут играл помешавшийся скрипач, прежде чем комиссия осознала, что это не новый стиль, а человек не в себе… Вот теперь и наука (хотя к науке эти интернетовские писаки не имеют ни малейшего отношения) скатывается к Средневековью, — ответил Александр. — Они всерьез убеждены, что великан способен родить лилипута. А если это так, то и дог способен родить чихуахуа. Представляешь догиню, что в холке под семьдесят, в окружении нескольких десятков дециметровых чихуахуашек… или как их там?
— Ты не поверишь, но чихуахуа не склоняются по падежам, — рассмеялась я.
— Поверю. Только как эти великаны своих мелких детишек кормить будут? Из пипетки молоком? Так не справятся. Как ни крути, но мама должна соответствовать размеру новорожденного.
— Однозначно… Нормальные молодые мамы не всегда способны накормить своих детей. А если младенец существенно меньше… Проблема неразрешима… Так это все ты о Кыштымском карлике? — догадалась я. — Материалы принес?
— Принес! — Александр выложил папку и продолжил: — Уже больше двадцати лет прошло, люди в институте сменились, настало время публиковать. Ну не зря же мы этим делом занимались! Справишься?
— А куда деться от вас? Ты мне даешь полную свободу? — Делай что хочешь. Пусть герои будут выдуманы, и место, и время действия тоже, главное — суть сохрани. Все-таки уникальный случай. Тем более в свете последних событий…
— Каких?
— А-а-а! — чуть не подпрыгнул он от радости, и глаза его заблестели. — Так ты не в курсе? Ну, это же просто песня! Это же вообще ни в какие ворота не лезет… Но они это исследовали, грамотно. Давай расскажу…

Очнувшись, Чак первым делом увидел небо прямо у себя перед глазами — темное закатное небо с брильянтовой россыпью мириадов звезд. Звезды были близко, совсем рядом. Небо жило своей непостижимой жизнью, оно двигалось и дышало. Звезды застыли в строгом строю, намертво приколоченные каждая на свое место, и лишь слабо дрожали от стекающего на землю холода, который волнами струился на землю, и нагретые за день камни быстро остывали. Чак не чувствовал холода, после чудовищного падения он вообще не был уверен, что будет способен подняться. Ситуация была критическая. Но от звезд исходил покой и безразличие вечности. И Чаком овладело полное равнодушие. «Это как штиль наступает после бури… Звезды были до нас, они будут и после нас пылать в своем безбрежном океане… Гармония всего сущего вечна, — думал Чак, глядя на Млечный Путь, широкой дорогой раскинувшийся от горизонта до горизонта поперек небосвода. — По этой тропе когда-то бродили небесные коровы… Синие небесные коровы. Это они расплескали свое молоко…» Чак представил, как он плывет по Млечному Пути, сидя на синей небесной корове, держась за ее острые рога. И вдруг эти рога становятся рожками молодого месяца. И вот уже Чак сидит на одном из них, свесив ножки и ничуть не жалея, что расстался с Землей. «А не все ли равно, что будет дальше? — пронеслось у него в голове. — Я совсем один здесь, под этим загадочно-прекрасным небом. Но я же все еще здесь, на этой жуткой Земле, в запрещенной зоне, на вражеской территории… Один, без оружия, без приборов и машины. Я беззащитен и обречен… Либо ночь сграбастает меня длинными пальцами холода, либо утром беспощадное Солнце пустыни походя убьет меня, либо…»
Всего час назад Чак был в своей стихии: он парил в воздухе. Сверху было родное живое небо, внизу — мертвая, испепеленная солнцем, враждебная всему живому пустыня. Справа, далеко внизу, вяло бился о берег океан, а слева зубцами рвали небо вершины гор. Солнце уже ушло купаться в безбрежные воды, а глупая красноватая луна еще только собиралась перелезть через горный кряж. Размеренный полет прервал странный шкрябающий звук. Машина предательски дрогнула. Чак сделал крутой маневр и увеличил скорость. Шкрябание повторилось. Чак присмотрелся к океану и ужаснулся: внизу, под прикрытием берега, притаилась группа боевых вражеских кораблей. Это они прочесывали небо. «Они меня видят!» — с ужасом осознал Чак, и липкий страх холодом пополз по спине. Чак максимально увеличил скорость… О, горе! Шкрябающий звук вернулся и уже не прекращался. «Они меня преследуют, гады», — успел подумать он за секунду до того, как машина вздыбилась, подобно норовистому коню. Она то рвалась ввысь, то резко падала в пропасть. Чак понял, что потерял управление… Рывок… Противный скрежет… И тишина… Полная тишина. «Это конец», — судорожно вздохнув, решил Чак. Странно подсвеченная земля неумолимо приближалась. «Это я горю», — заключил он по движению свечения вдоль поверхности. «А она красивая, эта Земля! — вдруг подумал Чак. — Только вот, жаль, не для меня». Катапультирование сработало, и Чак, выплюнутый в последнюю секунду погибающей машиной, жестко приземлился на колючую траву, влепившись перед этим в плоскую поверхность скалы. Иссеченная ветрами скала стояла наклонно на холме вблизи огромного высохшего раскоряченного дерева.

Автомобиль, практически невидимый в темноте, натужно гудя, вполз в заброшенный шахтерский поселок. Лучи его фар выхватили старые покосившиеся строения над осыпавшимися штольнями, пустые глазницы окон когда-то жилых домов и уперлись в перекошенные надгробья раскуроченных могил. Дальше дороги не было видно. Машина встала, мотор заглушили. Из машины тут же выкарабкались двое мужчин, два пацана и собака неизвестной породы.
— Куда это нас занесло? — пробормотал высокий сутулый человек и, обращаясь к мальчику постарше, сказал: — Рикардо, сынок, тащи-ка сюда фонарь! Разбираться будем.
Одной рукой высокий цеплял за ухо очки, а другой пытался развернуть на еще горячем капоте перегревшейся машины карту. — Ох, как-то не нравится мне все это… — подошел к капоту водитель, выглядевший существенно ниже и круглее спутника. Он помог высокому справиться с картой, и мужчины озабоченно склонились над ней.
— От берега мы поднимались здесь, — тыкал в карту пальцем один.
— Железную дорогу пересекли здесь, — проводил ногтем другой.
— Этот поселок мы не проезжали…
— И вдоль железной дороги так долго не ехали…
— Может, мы здесь свернули не туда?
— А может, железнодорожный переезд был не тот, а этот?
Мужчины сосредоточенно водили пальцами по карте, а мальчики были предоставлены сами себе. Вторым фонариком они осветили иссохшую, потрескавшуюся землю и дорогу, по которой приехали. С краю дороги виднелся заброшенный жилой дом. Его стены облупились и кое-где порушились. За черными провалами окон в пустоте таилась скрытая угроза. С другой стороны дороги неглубокая канава отделяла мир живых от мира мертвых. В свете сгущающейся чернильной ночи более зловещего соседства придумать было нельзя. Слабый луч фонарика высветил несколько крайних могил, дальше все тонуло во мраке. — Там кладбище, — почему-то шепотом произнес, поежившись, младший мальчуган.
— Ну и что? — спросил старший. — Хотя ты прав, соседство неприятное. Надеюсь, мы здесь надолго не останемся.
— Ночью покойники из могил выходят… Мне рассказывали. Они живых с собой забирают…
— Глупости все это, — ответил старший. — Чтоб покойники вышли, их потревожить надо. Но ты же не собираешься на кладбище ночью идти?
— За все золото мира не пойду, — уверенно подтвердил младший и добавил: — Там жутко… — И здесь жутко тоже, — прошептал старший, оглянувшись на зияющий провалами дом. Голоса спорящих мужчин смолкли, они оторвались от карты и посмотрели на пацанов.
— Надеюсь, мы едем дальше? — спросил старший мальчик.
— Не надейся, — с некоторым злорадством ответил водитель. — В темноте дорогу не отыскать, а наугад я не поеду. Здесь под землей целые лабиринты нарыты. Ухнем в яму вместе с машиной. Кто нас вытащит? — Здесь очень страшно, — чуть не плача, добавил младший. — Там, за канавой, могилы шевелятся.
— Не придумывай, — погладил его по головке отец. — Это просто ветер поднимается, траву качает.
— А ветер — что? На могилах спит? — Нет, конечно. Он с океана дует, прохладу земле несет.
— Если бы прохладу… — проворчал круглый. — Как бы нам ночью от холода не окоченеть.
Падающая звезда, озаряя все пульсирующим светом, покатилась по небу. Люди замерли в оцепенении. Звезда ударилась о ветви засохшего дерева, рассыпалась фейерверком искр и погасла. «Б-о-о-м…» Густой тягучий звук прокатился над землей. Над кладбищем поднялись и заплясали легкие голубоватые тени. — Это привидения… — прошептал в ужасе младший ребенок, прижимаясь к отцу. — Их упавшая звезда растревожила.
— Не бойся, — успокоил отец. Однако уверенности в его голосе уже поубавилось. — Мы покойникам худого не делали. Нас они не тронут… — предположил старший. — Нас Рэна защитит. Она ничего не боится, — подтвердил отец. — А где она? Где Рэна? Все стали оглядываться. Собаки нигде не было видно.
— Ну вот и Рэна нас бросила, — огорчился младший. — Сейчас привидения придут…
— Это просто дым или пыль от земли поднялась, а вовсе не привидения, — водитель неодобрительно покосился на сутулого. — Там что-то упало… Может быть, космическое. А может, и с самолета… Иногда метеориты приносят на землю золото, а иногда — смертельные бактерии… Так что выбирайте. Я бы не пошел проверять.
— Золото — это здорово! — загорелись глаза у старшего.
— А Рэна скоро вернется, — заверил отец, разводя костер. — Вот как только мы ужин сделаем — сразу прибежит.
— Папочка, а если звезду сварить и съесть, что будет? Правда, будешь сам светиться и сиять изнутри? Или все это враки?
— Честно? Я не пробовал.

Луна наконец-то переползла через горный кряж и залила всю долину мертвенно-серебряным светом. Чак пошевелил руками, ногами, приподнялся и огляделся. Он лежал на бугорке. Лунный свет серебрил каждую жухлую травинку, мерно качаемую ветром. От этого все пространство вокруг Чака шевелилось и ажурные былинки выплетали сложные узоры на черном фоне неба и гор. На плоской покосившейся скале загадочной вязью проступила надпись. Одни символы светились, другие тонули во мраке, смысл написанного был недоступен Чаку. Вокруг него так же вертикально стояло еще несколько подобных симметрично обработанных каменных пластин с загадочными письменами. Вдали на подъеме в гору виднелись четко очерченные предметы в виде кубов с большими дырами на стенах. Рядом с одним был разведен огонь и копошились фигурки. «О мой Бог! — понял Чак. — Я упал на землю лысых обезьян… Значит, у меня три смертельных врага сразу: холод, солнце и лысые обезьяны… Есть кто-нибудь, кто все еще считает: из любой ситуации можно выкрутиться? А вот и не три, какая ерунда — три, вон и четвертый сопит за кочкой. Сейчас появится». Гигантский зверь показался внезапно. Он был огромен — выше скалы — и уродлив. Его ноздри раздувались. Глаза — каждый с голову Чака — мерцали желтым огнем. Кривые лапы волокли длинное провисшее несообразное тело. Зверь не спешил приближаться, он с удивлением рассматривал оторопевшего гостя. Придя в себя, Чак начал медленно пятиться и, наклонившись, поднял с земли камень. Когда страшная морда стала надвигаться, жадно втягивая в себя воздух, Чак метко бросил камень и попал зверю в глаз. Зверь отскочил назад и заливисто залаял, призывая на помощь людей.
— Она что-то учуяла, — услышав собачий лай, сказал сутулый.
— Она нашла покойников, — всполошился младший мальчик. — Сейчас она их всех разбудит.
— Нет, она так лает на зверя. Хотя какой там может быть зверь? Пустыня…
— Завтра посмотрим, когда рассветет. Зовите ее сюда. Хватит шуму на сегодня.
Сутулый захлопал в ладоши, и через несколько секунд Рэна вынырнула из темноты. Собака была почти черной, и в свете костра были видны лишь два блестящих глаза да свисающий, трепыхающийся от частого дыхания язык. Если бы Рэна умела говорить, она бы все рассказала о встрече с мелким агрессивным незнакомцем… Но люди такие бестолковые… Что им можно объяснить? Им бы только пузо набить… Поужинав, все устроились спать в машине, и даже Рэне нашлось местечко под сидением. Вместе им было не так страшно и не так холодно ночью.

А ночь вступила в свои права. Печальный свет Луны окрасил небо в густой темно-синий цвет, и мелкие звездочки исчезли, растаяв в этом лунном великолепии. Студеный воздух был изумительно прозрачен и чист и позволял видеть живописную долину на много километров вокруг. Зубцы самых высоких гор издали призрачно светились снежными шапками нетающих ледников. Крутые отроги горного хребта отбрасывали глубокие тени, похожие на бездонные провалы. Раскаленный зной дня сменился высокогорным холодом ночи. Все на земле: камни, комки почвы, плиты надгробий — сжималось от холода. Чак слышал их невидимое легкое движение, сопровождаемое шорохом и едва слышным потрескиванием. И все это не добавляло ему спокойствия.
Луна проползла по небу и запуталась в длинных ветвях засохшего дерева. Чак видел, как лысые обезьяны и страшный зверь забрались в крытую посудину. Они там поворчали, повозились и наконец затихли. Костер погас. И Чак опять остался наедине с равнодушными звездами, глупо улыбающейся Луной и растекающимся по земле холодом. «Надо поискать машину», — решил Чак и двинулся в путь. Он спустился с холма, перелез через какую-то загородку, поднялся на еще один холмик, прошел по покатой плите и чуть не свалился в зияющий провал. Затем Чак аккуратно спустился с возвышения и, перейдя тропинку, начал вновь карабкаться на холмик. Так он передвигался, меняя направления, и все смотрел по сторонам. Машины видно не было, а вот холод становился невыносимым. Чак устал. Приключения этого дня лишили его сил. Наконец он добрался до ствола сухого дерева и нашел среди корней небольшое углубление. Чак притащил в эту ямку травы, зарылся в нее с головой и заснул, вернее, забылся чутким тревожным сном.
Утро не принесло радости. Чак проснулся от звука шагов, чужих недобрых шагов, сопровождавшихся хриплым сопением. Явно приближались эти гадкие лысые обезьяны и уродливый зверь. Они походили кругами, словно что-то ища, а затем остановились прямо у корней дерева, и зверь опять завопил. Чак затаился. Одна из лысых обезьян взяла палку и стала ковырять ею под корнями, почти задевая Чака.
— Далеко забился, — сказал один.
— Зачем он тебе? — спросил второй.
— Ну, интересно же, что за зверь там спрятался.
— Пошли, мне не интересно. Золото не нашли, звезды тоже. А зверушка? Пусть бегает. На что она тебе? Мальчик повернулся, собираясь уходить. — Погоди секунду. Я сейчас траву подпалю, он и выскочит.
Чак с ужасом увидел, как огонь принялся жадно лизать траву в его ненадежном убежище. Он попытался вытолкнуть траву наружу из своего укрытия, но огонь, словно обрадовавшись поживе, разгорался все сильнее. Чаку ничего не оставалось, как выбежать наружу. Он припустил что было мочи, не разбирая дороги.
— Вот он, лови! — завопил первый и запустил в Чака палкой, которую держал в руке.
Удар оказался метким, и Чак полетел кувырком. Он был еще жив, когда мальчишка взял его в руки.
— Смотри, он совсем как человечек, — с удивлением прошептал первый, — но какой-то слишком маленький, размером всего с мою ладонь.
— Ты убил маленького человека? — ужас зазвучал в словах второго.
— Но я думал, что это зверюшка, — испуганно оправдывался первый.
— Сколько раз папа тебе говорил, что никого нельзя убивать? Никого и никогда. Вот сейчас ты получишь…
— Но мы же ему не скажем? Правда, не скажем?
— Все живое имеет право на жизнь… А ты… Он теперь тебе сниться будет… А может, тебя в тюрьму посадят… — захлебываясь слезами, кричал младший. — Ты злой, жестокий, гадкий… Я не хочу, чтоб ты был моим братом!..
Старший хотел выбросить находку куда подальше, но Чак вдруг приоткрыл глаза. Взгляд его был печальным и укоризненным. «Глупая лысая обезьяна, — думал Чак. — Зря ты мнишь себя Богом на Земле… На всякую силу найдется другая, более мощная… Это закон забытых истин… Возмездие не заставит себя долго ждать». Крупная слеза вдруг выкатилась из глаза мальчишки, за ней вторая и третья. Так он и вернулся к взрослым с двумя дорожками от слез на пыльных щеках и с мертвым маленьким человекообразным существом в ладонях.

Внизу на дороге показались два военных грузовика, набитых солдатами в камуфляже. Машины упорно карабкались вверх и явно направлялись к заброшенному поселку.
— Ну что? Приплыли? — произнес сутулый. — Быстро прячь находку. В случае чего — мы ничего не видели. Понятно?
— Давайте уедем, — предложил водитель. — Мы здесь ни при чем и нас здесь не было.
Машина тронулась, подчеркнуто неторопливо развернулась и выкатилась на дорогу. Она проехала вдоль разоренного кладбища, слегка притормозила, а затем, свернув в сторону снежных горных вершин, постепенно ускорилась.
— Может, они нас не заметили?
— Дай-то бог. Хотя маловероятно.
— А что военным здесь надо? — спросил старший. — Они его ищут?
— А кто их знает? Может, и ищут. Не верится мне, что этот лилипут здесь один на кладбище жил.
— Так давай отдадим его?
— Нет, малыш. Не стоит искать проблем на мою больную голову. Дальше ехали в тревожном молчании. Старенькая машина отчаянно гудела, словно собираясь взлететь. Водитель выжимал из нее все, что мог. Когда дорога, петляя, втянулась в глубокое ущелье, над ним с неимоверным грохотом, многократно усиленным эхом, пролетел военный вертолет. — Поиски начались.
— Или облава?
Через полчаса машина вкатилась на заправку. Словоохотливый хозяин рассказал о странной активности военных, которые нагрянули еще утром: — Всех переполошили. Что-то искали, а что — не говорят. И рожи такие у всех серьезные, словно кто-то машину с оружием спер. Не подступиться. А тут еще недавно вертолет пролетел. Что там стряслось? Что искали?
— Я знаю, что искали, — сказал сутулый и выложил на прилавок бумажный пакетик из-под чипсов.
— Мать честная, — ахнул хозяин, заглянув внутрь. — Как такое может быть? Подаришь?
— Продам.
— Сколько просишь?
— Сколько дашь, но с уговором: ты меня не знаешь. Мы заехали, поели, заправились, и все. Сразу двинули дальше. Ты меня, конечно, видел, но не запомнил. Идет?
— Идет… Боишься, что вас как свидетелей уберут?
— Не хочу судьбу искушать… Они нас видели, обязательно прицепятся.
— Дальнобойщики говорят, на трассе вертолет дорогу перекрыл, — понизив голос, доверительно произнес хозяин. — Всех проверяют.
— Ну, значит, выбора у нас нет. Владей! — посетитель пододвинул хозяину заправки находку. Когда сутулый вернулся к машине, он был на целых сто баксов богаче и значительно спокойнее — опасную находку удалось сбыть с рук. Но хозяин заправки тоже не прогадал. Шумиха улеглась, и он продал свою удивительную добычу заезжему иностранцу за сто пятьдесят… ТЫСЯЧ долларов. Так человечество обрело и исследовало первый реальный экземпляр нереального существа. О других подобных созданиях остались только легенды…

Таким образом, в моих руках оказались подробные записи об экспедиции по поиску еще одной легенды — необычного человекоподобного существа, называемого Кыштымский карлик. После долгой и кропотливой работы мне удалось восстановить внешний вид этого человечка, разобраться с теми удивительными свойствами его организма, которые кардинально отличают его от современных людей. Все это сведено в детективную историю, которая написана так, чтобы не упустить ничего важного. В тексте существуют явные временные и пространственные несоответствия, но так уж сложилось. Все персонажи, участвующие в этом повествовании, — вымышленные, и любое совпадение с реальными людьми является чистой случайностью. Что касается научной составляющей изложенного материала, то в описании необычных человечков ничего выдуманного нет, за исключением «диалога» Кыштымского карлика с Петровичем и его последствий. А вот истина это или нет — судить читателю. Моей задачей было только донести информацию, какой бы невероятной она ни казалась.