Пролог

Планета Земля. Светлое Будущее

И я, начиная дорогу,

забыв о заботах иных,

пытливо, внимательно, строго,

с надеждой и скрытой тревогой

гляжу на людей молодых…

Я. Смеляков

Был контакт?..

Академик Б. Г. Кипятков повернулся спиной к аудитории. Тишина позади него будто загустела, сковав движения восторженных слушателей, более трех сотен которых замерло на ступенях амфитеатра. Студенты, как всегда, предвкушали удовольствие от очередной лекции самого знаменитого на Земле ученого.

— Ну что же, уважаемые коллеги, рад вас видеть снова! Наш цикл встреч — великолепная возможность рассказать о самых свежих новациях в астрофизике и смежных дисциплинах. И особенная благодарность ЗАН за техническую поддержку, ведь наши лекции открытые и транслируются по всему миру через «дису», — академик Б. Г. Кипятков, не глядя, указал рукой в пространство над своим затылком, где в воздухе сверкало синевой восьмизначное число. Именно столько зрителей со всей Солнечной системы подключилось к стриму Земной Академии Наук: прямому эфиру в ДСС, или «дисе» — децентрализованной сети связи, пришедшей на смену интернету.

— Такая посещаемость не может не радовать. Это закономерно: на дворе, — академик махнул рукой в сторону, будто там, за стеной, и располагался этот общеизвестный двор, — двадцать второй век — чем еще заниматься, как не наукой?! Мы больше не боремся с природой. Исчезли противоречия рас, культур и наций, меж людьми утвердилось равенство. Последнее, чего не хватает, — так это подтверждения, что наш разум не одинок во Вселенной.

Борис Геннадиевич повернулся спиной к аудитории, поднял обе руки и короткими и точными движениями пальцев набросал прямо в воздухе перед собой несколько предложений. Буквы повисли в пространстве голографической «доски», отсвечивая холодным голубым цветом:

Должно прийти время, когда средняя степень развития человечества окажется достаточной для посещения нас небесными жителями… Не пойдем же мы в гости к волкам, ядовитым змеям или гориллам. Мы их только убиваем. Совершенные же животные небес не хотят то же делать с нами.

Академик резко развернулся, отчего полы его безукоризненно белого халата взметнулись и опали, будто мах крыльев.

Зал был погружен в темноту, за исключением сцены, где яркий свет выхватывал и выделял фигуру преподавателя, придавая его приятному лицу какое-то дополнительное благородство и подчеркивая одновременно впадины щек и чеканные надбровные дуги, нос и подбородок.

Лектор снова заговорил. Речь его была негромкой, но четкой и внятной, отчего каждое слово было различимо даже на галерке. Тембр голоса прославленного академика — лирический баритон — заставлял трепетать тайные струны женских студенческих душ несмотря на то, что смысл речи преподавателя был сугубо научным.

— Слова, которые я изобразил на доске, будут эпиграфом к нашей сегодняшней беседе. Их один из величайших провидцев в земной истории написал в начале далекого двадцатого столетия в своей статье «Планеты заселены живыми существами». Кто назовет имя этого предсказателя?

Десятки точек засветились оранжевым на схеме мест лектория: это умники и всезнайки из числа студентов сигнализировали преподавателю, что знают ответ и готовы выступить впереди своих товарищей. Борис Геннадиевич коснулся огонька наугад. Овальный круг света выхватил из полумрака аудитории миловидную блондинку в красном. Щеки девушки зарделись от смущения, почти повторив тон блузы, тем не менее она звонко и уверенно произнесла:

— Рита Сапфо, колумбийская секция. Константин Эдуардович Циолковский!

Как только девушка назвалась, сидевший рядом слушатель резко повернулся к ней всем телом, ткнул в соседку указательным пальцем правой руки, а левую зарыл в собственной шевелюре, всей своей позой и взглядом широко распахнутых огромных глаз гротескно демонстрируя изумление. Вышло так, будто имя студентки прозвучало как ответ на вопрос академика. По залу прокатился хохоток: ИИ[1] аудитории вывел на экран позади лектора изображение Маргариты, а заодно и ее ближайших соседей «по парте», в высочайшей четкости, так что было отчетливо видно даже то, как при каждом слове студентки немножко вздрагивает ее аккуратный носик. Смеялись, конечно, не над девушкой и ее словами. Веселье вызвало поведение доморощенного юмориста. Маргарита повернулась к комику и показала розовый язык. Юноша радостно захлопал черными ресницами.

Академик не сердился на подобные мелкие шалости. Наоборот, Борис Геннадиевич радовался любым проявлениям человеческого в будущих ученых, каковыми видел своих слушателей. Он считал, что разнообразие и широта внутреннего мира человека помогают в его изысканиях, поскольку позволяют смотреть на окружающие явления с разных сторон и находить неожиданные ответы.

Лектор улыбнулся вместе с аудиторией.

— Всё верно, спасибо! — кивнул он студентке со вздернутым носиком и продолжил: — Константин Эдуардович был автодидактом, самоучкой и не был ученым в сегодняшнем смысле этого слова. Он не особенно разбирался в вопросах современной ему науки. Его фантазия, лишенная костылей скудного знания конца второго тысячелетия, унесла его изыскания далеко в будущее. Первые шаги человека в космос стали возможны, когда люди, вдохновленные идеями Циолковского, применили его фантазии в своей работе. Потому этого гениального самоучку называют дедушкой космонавтики. Я выбрал эту цитату, — Борис Геннадиевич указал рукой на голубые неоновые буквы, всё еще сияющие за его спиной, — ибо Циолковский был твердо уверен, что человеческий разум не одинок во Вселенной. Именно он считается автором гипотезы палеоконтакта, которому посвящена сегодняшняя лекция. Эпиграф к нашей встрече, — преподаватель вновь взмахнул рукой в сторону «доски» за его спиной, — является одним из возможных объяснений того, почему разумные существа до сих пор не пошли на так называемый контакт, хотя, как кое-кто утверждает, и посещали Землю.

Некоторые ученые до сих пор полагают, что следы инопланетных гостей отпечатаны в земных артефактах и памятниках древних культур. Таких как геоглифы — узоры на поверхности Земли, которые так велики, что различимы только с воздуха. Или мегалиты — рукотворные сооружения, возведенные в древности из огромных каменных глыб. Кое-кто в околонаучном мире полагает даже, что главное подтверждение гипотезы палеоконтакта — сам человек, который, по их мнению, абсолютно отличается от других живых организмов нашей планетной системы. А значит, «завезен» извне, из глубин космоса.

Давайте вместе разберем эти и другие вопросы сегодняшней темы и попробуем ответить для себя, прав ли был Константин Эдуардович, написав статью «Планеты заселены живыми существами»… — Борис Геннадиевич прикрыл глаза, сделал вдох, а с выдохом по аудитории запорхали факты.

Оказалось, учёные давно доказали, что гигантские сооружения можно создать с помощью самых примитивных земных технологий, хотя и забытых за ненадобностью. Следовательно, мегалитические объекты не могут считаться свидетельством инопланетного разума.

Лектор последовательно назвал основные причины гипотетических визитов пришельцев: добыча ресурсов, поиски «перевалочной базы» на пути к далеким звездам, биологический эксперимент и прочее. И тут же привел полное опровержение по каждому из пунктов: Вселенная полна ресурсов, а их транспортировка совершенно невыгодна экономически; торможение и новое ускорение в космическом путешествии приведут к огромным тратам энергии; удаленное наблюдение, а тем более контроль и регулирование условий эксперимента отличаются чрезмерной сложностью — и это еще не всё.

— В завершение темы предполагаемых целей посещения представителями инопланетных цивилизаций Земли я хотел бы привести пример — немного курьезный, но, по моему мнению, вполне в духе фантазеров, ищущих следы палеоконтакта. — Академик улыбнулся, сложил руки, переплетя пальцы, и продолжил рассказ, прохаживаясь взад-вперед по сцене: — Во второй половине позапрошлого века знаменитый писатель Курт Воннегут, известный в том числе насмешливым отношением к «бессмысленности Вселенной», написал фантастический роман «Сирены Титана». В этом произведении зарождение и развитие жизни на Земле автор связывает с достижением единственной цели: доставить крохотную деталь для ремонта инопланетного звездолета, «застрявшего» в пути на спутнике Сатурна.

Аудитория весело пошумела: студентов хлебом не корми — дай только отвлечься, чтобы подурачиться. Это во все времена.

— Я рад, что смог повеселись вас. — Академик вернулся за кафедру и стукнул ладонями по краям возвышения: — Двигаемся дальше!

Борис Геннадиевич заговорил об уравнении Дрейка — формуле, предназначенной для расчета числа внеземных цивилизаций, с которыми человек сможет вступить в контакт. Академик признал, что в шестидесятые годы двадцатого века, когда была выведена формула, почти все параметры для ее расчета были лишь предположительными, а сейчас, в двадцать втором веке, некоторые из них действительно можно определить. Но таких ещё слишком мало, чтобы говорить о какой-либо научной точности подобных расчетов.

— Однако, — отметил лектор, многозначительно подняв указательный палец, словно восклицательным знаком выделяя им следующую фразу, — хотя работа профессора Фрэнка Дональда Дрейка и не принесла прямой практической пользы для контакта, уравнение тем не менее спровоцировало повышенную активность ученых-астрофизиков, геологов, биологов, а также привело к значительному росту финансирования астрономии и других наук. Можно сказать, что в конце двадцатого века начались практические действия по поиску братьев по разуму.

Таким образом, еще год назад мы могли определенно утверждать только одно: за десятки тысячелетий истории не нашлось ни одного убедительного свидетельства существования разумной жизни вне Солнечной системы. Ничего не дали ни исследования ближайших планет и их спутников, ни беспилотные экспедиции к наименее отдаленным звездам, ни «прощупывание» далекого космоса новейшими видами излучений, открытыми за последние сто лет.

К счастью, почти год назад ситуация кардинально изменилась! — баритон лектора, в котором зазвучало воодушевление, раскатился по притихшей аудитории искристым серебром. — Всё произошло тридцать первого декабря две тысячи сто одиннадцатого года!..

2121 год, октябрь

Рождение

Скачок напряжения, сигнал, импульс. Тест системы питания... проверка температуры ядра реактора… температуры процессора… проверка системы ощущений… тест целостности скелета… тест эластичности мышц… тест прочности кожи… тест… тест… тест…

Тестирование всех элементов завершено. Успешно.

Загрузка программного обеспечения. Успешно.

Внедрение базовых инструкций: № 1 «Не вредить…»; № 2 «Скрывать…»; № 3 — доступ закрыт.

Возникли образы, оформились в понятия, сложились в знания. Доступ к Библиотеке знаний… Доступно. Резервное копирование Библиотеки: Агрономия, Антропология, Археология… Б… В… Ф… Х… Электротехника, Этнография, Юриспруденция… Успешно.

Загрузка Справочника событий новейшей истории… Успешно. Выборочная проверка сохраненных данных за последние двадцать лет:

…Первого января 2101 года получены сигналы от беспилотного космического аппарата, запущенного в начале XXI века к Тау Кита… <…> …Ученые получили более точные данные о звезде, а также строении и составе ее планетной системы. Однако аппарат не обнаружил никаких следов разумной жизни, что являлось основной целью запуска беспилотника к Тау Кита…

…Летом 2106 года международная научная экспедиция завершила исследование Марианской впадины — самого глубокого места Мирового океана… <…> …Ученые надеялись, что обнаруженные подводные руины относятся к третьему-второму векам до нашей эры и, возможно, имеют внеземное происхождение. Скрытые вечным мраком строения оказались заброшенным секретным экспериментом одной из сверхдержав XX века…

…Девятнадцатого мая 2112 года в ста городах Солнечной системы завершились Молодежные игры силы и разума… <…> …Победителей установил Глобальный Единый Нейронный Искусственный Интеллект (ГЕНИИ)…

…Первого ноября 2117 года родился двадцатимиллиардный ребенок в Солнечной системе… <…> …В подарок от Единой социальной службы малыш, которого назвали Матео, получил астероид в Поясе Венеры, благоустроенный под игровую площадку…

…В июне 2121 года установлено местоположение третьего бункера Сталина времен Великой Отечественной войны… <…> …Раскопки секретной постройки в Москве намечены на сентябрь 2121 года…

Выборочная проверка данных справочника завершена. Успешно.

Я осознаю себя — я существую… я существо… я… Я Существо в Мире.

Немного страшно открывать глаза…

…Есть контакт!

Лекция академика Кипяткова достигла апогея: Борис Геннадиевич с восторгом рассказал о том, как тридцать первого декабря две тысячи сто одиннадцатого года группа астрофизиков, им возглавляемая, смогла наконец выделить среди космического шума сигналы, представлявшие собой систему! Ученое сообщество дружно согласилось, что единственно возможный отправитель — тот самый внеземной разум, потенциальная встреча с которым тысячелетиями со страхом и надеждой обсуждалась человечеством.

— Но рано было еще говорить про контакт! — лектор замахал руками, будто разгоняя жар энтузиазма, который сам же и раздул. — Важный аспект поиска внеземного разума заложен в понимании жизни, как ее представляют люди. Эволюция на других планетах уже на самом раннем этапе могла пойти совершенно иными путями, на основе совершенно иных химических реакций. Нам очень сложно, если не невозможно, вообразить жизнь, кардинально отличающуюся от земной. А значит, мало повстречать в бесконечной Вселенной Разум — надо ещё уметь распознать его и расшифровать язык! И здесь мы крепко сели на мель!

Борис Геннадиевич оперся кулаками на кафедру и замер в тишине на несколько секунд, глядя вниз и немного ссутулившись, будто заново переживая постигшее его разочарование. Когда академик продолжил, голос его звучал уже тише и ровнее, словно шел издалека, теряя по дороге звонкость и интонацию.

— Вычислительные и интеллектуальные ресурсы всех освоенных планет и спутников Солнечной системы не справились с переводом сообщения. Несколько месяцев кряду приборы, настроенные на его прием, фиксировали одну и ту же последовательность сигналов. Но она была слишком коротка для перевода без специального ключа к расшифровке…

А неделю назад... — академик резко выпрямился и вскинул руки, выдерживая мхатовскую паузу (так самое высшее знание стоит на фундаменте простых житейских порывов), — пришло двести пятьдесят шесть килобайт дополнительных данных! Это и был ключ, который позволил выполнить перевод послания. Прошу внимания на доску!

Лектор забарабанил пальцами по поверхности кафедры, выводя нужный материал, и через секунду повернулся спиной к амфитеатру, чтобы полюбоваться результатом. Голографические слова Циолковского сменились другим текстом:

На третьей планете системы желтого карлика коротационного круга[2] третьего полурукава спиральной галактики <«название» — нет расшифровки> возможно зарождение нового источника разума приемлемого уровня. Расшифровка подтвердит соответствие уровня. Повтор на весь период. Ключ в конце интервала.

Борис Геннадиевич удовлетворенно кивнул голубым буквам, опять развернулся, взмахнув крыльями халата; помедлил, давая студентам вникнуть в заковыристый текст, и обратился к аудитории:

— Прошу высказать ваши предположения о содержании сообщения, которое вы видите за моей спиной! — Академик лукаво улыбнулся. Схема лектория перед ним вновь замигала оранжевыми точками. Но в этот раз Кипятков выбрал слушателя не наугад, а целенаправленно — того, в чьем ответе можно было быть уверенным, — и прожектор высветил шутника-кривляку, соседа Маргариты Сапфо.

— Карасик, Никита, — представился студент.

— Слушаем внимательно, коллега, — подбодрил молодого человека лектор, но тут же добавил саркастически: — Или вам удобнее жестами?

Никита засмеялся над колкостью наставника вместе с остальными слушателями. Не сбил его с мысли и розовый язык, повторно продемонстрированный соседкой-блондинкой Сапфо. Нимало не смутившись, молодой человек отвечал:

— Я словами, профессор! С большой долей уверенности можно предположить, что сообщение предназначено именно для землян. Это следует и из направленности самого сигнала, и из содержания расшифровки. В ней упоминается третья планета некой звезды, которая расположена относительно центра своей галактики примерно так же, как Солнце. А третьей от него планетой является наша Земля. Также упоминается коротационный круг третьего полурукава галактики, что на текущий момент является «адресом» Солнечной системы в нашем звездном скоплении.

— Неплохо, Никита, но достаточно очевидно. Что-то еще?

— Да. Теперь о содержании. По-моему, из дальнейшего текста следует, что сама по себе дешифровка послания — это тест. И получается, мы этот тест прошли.

— Все согласны? — обратился академик к залу.

Студенты молча согласно закивали.

— А можете вы теперь угадать, — Кипятков, вновь посмотрев на Карасика и для большей ясности ткнув в направлении студента правой рукой, сделал ударение на слове «теперь», — почему я выбрал для эпиграфа к сегодняшней лекции именно Циолковского и именно слова о волках и гадах? — Лектор хитро сощурился и, сложив руки за спиной, вытянулся телом в сторону отвечающего.

— Это легко, Борис Геннадиевич, — кивнул академику студент. — Константин Эдуардович хотел сказать, что, пока человек не достигнет определенного уровня, он может восприниматься разумными существами максимум как угроза. А вот когда человечество выйдет из песочницы, тогда нас примут в Космический Клуб Морали, Справедливости и Гуманизма!

— Именно! — воскликнул академик, воздев обе руки с растопыренными пальцами в выражении восторга, не смущаясь дурашливой высокопарностью студента. — Это и есть объяснение того, что за тысячелетия мы так и не нашли никаких следов инопланетного разума! До сих пор человечество просто не брали в расчет! Пока наконец к началу двадцать второго века мы не приблизились к порогу разумности — по вселенским меркам!

2121 год, октябрь

Внимание: новорожденных просят пройти на инструктаж!

Я открываю глаза, чтобы впервые взглянуть на этот Мир. Передо мной лицо неизвестного мужчины. Фокусируюсь на его фигуре. Он в белом халате. Круглый… то есть полный. Руки протянуты ко мне, кисти я не вижу: они в слепой зоне в районе моей шеи. Взгляд толстяка не отрывается от точки под моим подбородком. Наверное, там происходит что-то важное…

Незнакомец выглядит усталым. Его широкое лицо будто смяли, потом наспех расправили и как попало насыпали сверху волос. Островок порядка на этой физиономии — бородка: она аккуратно подстрижена и хорошо скрывает второй и третий подбородки. Сразу видно: эта черная заостренная «кисточка» — предмет большой гордости ее обладателя!

В моем нейронном мозгу всё еще идут тесты систем, которые раз за разом подтверждают свое функционирование. Но мой ИИ уже работает в штатном режиме. Шустро так работает…

С того момента, как я открыла глаза, прошло четыре десятых йоктосекунды. Мужчина о‑о‑очень ме-е-едленно отстраня-а-ается наза-а-ад (коррекция системы субъективного времени… тестирование… успешно) и обращается ко мне:

— Здравствуй, Ша-3730!

Это мое обозначение. Подтверждаю.

Мужчина постукивает пальцами по монитору, расположенному на стойке справа от него, и продолжает:

— Я Фёдор, старший инженер по настройке человекоподобных роботов. Я заканчиваю «нежную» отладку и окончательно проверяю твою работоспособность. После чего замкну квантовую нервную систему андроида на мозг, тогда ты уже своим ходом отправишься на первый медосмотр, как мы это называем…

Старший инженер снова придвинулся, протянул ко мне руки и, пока возился с «нежной» отладкой, сообщил, что мы находимся в Институте робототехники. Удивил! Конечно, я гораздо раньше получила исчерпывающую информацию о текущем месторасположении от встроенной в меня службы геолокации. Но я не перебивала.

— Пока продолжим проверку, объект Ша-3730, — продолжал говорить Фёдор, то вглядываясь в диагностический монитор, то поправляя что-то в области моего горла. Через несколько секунд человек приказал мне: — Робот, опиши пространство, в котором находишься!

Без всякой задержки я начала давать точный, исчерпывающий ответ, способный удовлетворить любого слушателя, даже самого дотошного занудного зануду:

— Я нахожусь в прямоугольной комнате неопознанного предназначения площадью 24,46 квадратных метра, длина стен 6,3 метра на 4,2 метра. Высота потолка 3,12 метра. Стены комнаты покрыты белым материалом с глянцевой поверхностью, вероятнее всего — углепластиком, предположительный химический состав...

— Стоп! Стоп! Стоп! — утомленный Фёдор протестующе замотал руками. — Достаточно!

Я замолчала, а мой настройщик снова полез мне в «шею», бубня при этом себе под нос: «Сейчас поправим… болтать будет меньше и больше по существу дела…»

Наконец Фёдор отстранился, кивнул мне и произнес:

— Повторим. Опиши окружающее пространство.

— Я в помещении, — коротко и ясно ответила я. Точка!

— Так. Перемудрил. Снова придется… — в третий раз запустил он руки в мои настроечные схемы. Потом предложил: — Пробуй еще раз!

— Нахожусь в просторной светлой комнате.

— Вот, лучше уже: образнее и без лишних деталей, — обрадовался Фёдор. — Продолжай!

— Вижу четыре стены, — вернулась я к описанию, — справа двойные двери. Прямо передо мной стенд для измерения роста и веса. Левее — зеркало. Еще левее, в самом углу, — застекленная стойка с серверами. Слева, у стены, — стол, на нем стоит бестеневая настольная лампа. Сзади и справа — стеллаж с запчастями; судя по виду — для андроидов моей модели. Не очень аккуратно навалены…

— Достаточно! Последнее излишне… — обиженно проворчал уязвленный настройщик, что-то отметил на мониторе, поднял на меня мятую физиономию и подытожил: — В целом сойдет. Со временем твой ИИ наберется опыта и научится выделять то, что имеет значение в данный момент. Во всяком случае, будем надеяться…

Мы снова вернулись к точной настройке.

— Сейчас завершу подключение математического блока, — пояснил Фёдор, вновь орудуя в слепой зоне. — Для математического процессора самое сложное — придумать что-то новое, поэтому… — Инженер, видимо, закончил работу и отстранился. — Слушай новое задание: выбери себе имя!

— Рада познакомиться, меня зовут Лида. Я взяла себе это имя в честь девочки, которая подала идею нашего создания. В благодарность за это…

— Эй! Задание было четкое и ясное, без самодеятельности попрошу!

— Я просто хотела поделиться... — Пыталась не выпендриваться, но не вышло…

— Умников никто не любит! А скромность украшает — старайся быть скромнее… Теперь подойди к зеркалу и опиши себя.

— Стою перед зеркалом, вижу свое отражение: я — девушка-подросток среднего роста и телосложения. Белокурая. Лицо бледное. Глаза голубые. На мне желтые сандалии, джинсы, желтая футболка, синяя джинсовая куртка с капюшоном.

— Ну наконец-то по делу!

— А я миленькая...

— Сглазил! Ладно, давай теперь проверим рост и вес.

Я подошла к весам и встала на платформу. Матовый экран перед моими глазами ожил значками: «Вес 124 кг».

— Запомни: это твое существенное отличие от людей. Не единственное, конечно, но легко заметное! Ядерный реактор холодного синтеза дает треть твоего веса, а вторую треть — иридиевый стержень: топливо для реактора. Само по себе не смертельно, просто имей в виду, что ты, Лида, — не перышко, хотя и смотришься довольно миниатюрно. Старайся, чтобы этого никто не заметил.

Пока Фёдор рассказывал, на экране появились новые значки: «Рост 1612 мм. Размер ноги — 222 мм. Талия 555 мм». Инженер кинул взгляд на результаты измерений и заключил:

— Вот и славненько, всё в пределах нормативного коридора, отклонений нет. На славу тебя собрали… — Он принялся водить пальцами по монитору и, не отрываясь от этого занятия, продолжил говорить: — В основу твоей личности заложена произвольная комбинация из тысяч человеческих качеств. Это не только делает тебя непохожей на других роботов твоей конструкции, но и обеспечивает сходство твоих поведенческих реакций с действиями обычных людей. Это крайне важно, чтобы не вызывать подозрений своими поступками.

Еще немного вводного инструктажа — это есть в твоей программе, но правила есть правила. Главное — ни на миг не забыть, что ты многофункциональное универсальное устройство, способное без труда поднять трехтонный автомобиль или согнуть металлический прут толщиной в руку. Кроме того, ты владеешь искусством ближнего боя и способна противостоять в рукопашной схватке группе подготовленных вооруженных противников. Зависит, конечно, от того, сколько их, чем они вооружены и как подготовлены… — Фёдор немного отвлекся, позволив себе это рассуждение, но быстро вернулся в русло лекции: — В любом случае всё это не соответствует возможностям девочки, в которую тебя… нарядили. Так что старайся вести себя сообразно внешнему виду, хоть ты и робот.

Дальше. Твой запас прочности позволяет находиться под водой на глубине до ста сорока метров. Благодаря ему ты сможешь выдерживать температуру от минус ста семидесяти градусов до плюс трехсот без потери внешнего вида и до плюс двух тысяч пятисот с его потерей. Проговариваю, чтобы ты избегала и подобных демонстраций. Скрывай свои возможности, ясно?

Я кивнула. Что же тут неясного?!

— Твое покрытие — иначе говоря, кожа — достаточно прочное, при этом эластичное и пронизано теплопроводящими микроволокнами, чтобы его температурный режим всегда был на уровне стандартных для людей тридцати шести и шести десятых градуса. Несмотря на запас прочности, поверхность лица или рук может быть повреждена, тогда через уничтоженные участки будут просматриваться металлические и пластиковые детали. Внешний вид робота будет испорчен, и тебе следует прервать миссию. Также миссия должна быть прекращена, если раскрытие произошло — или неизбежно произойдет — по любой другой причине. Завершение миссии означает, что андроид должен быть отключен и возвращен в институт робототехники. Инструкция номер три. Доступ будет предоставлен при необходимости.

Я проверила: доступ, действительно, всё еще не появился. Всему свое время.

— Теперь о твоей миссии. Сформулируй в самом общем виде свою цель.

— Отправиться в прошлое. Найти юное дарование и поддержать его тягу к знаниям, помочь ему в полезных занятиях, отвратить от вредных и опасных, защитить в случае необходимости. Даже ценой собственного функционирования. Это если в общем.

— Хорошо. Еще пара слов о том, чего нельзя. В тебе прошиты три базовые инструкции высшего порядка. Они работают автоматически, но крайне нежелательно попадать в ситуации, в которых инструкции запустятся. Третью инструкцию я уже упомянул.

Инструкция номер один: категорически запрещено причинять физический вред людям, тем более нельзя их убивать. Даже если в тебя стреляют, если существует угроза полного уничтожения или, что еще хуже, захвата, ты не можешь убить ни одного человека, так как это противоречит принципам гуманизма. И может привести к катастрофическим последствиям в будущем.

Нельзя допускать захвата себя посторонними лицами — это инструкция номер два. Что очень важно по вполне понятным причинам: ты окажешься там, где оружие зачастую более ценно, чем человеческая жизнь. Полиция, военные будут обязательно устраивать охоту на робота с таким боевым потенциалом. Скрывайся от них особенно тщательно. И не раскрывай себя, в случае если придется взаимодействовать с подобными структурами.

Места там у них не райские. Общие данные есть в твоей программе, но на деле всегда выясняется множество нюансов. Советы по выживанию в городе и за его пределами находятся в справочнике по выживанию. Он полностью загружен в память. А теперь иди, тебя ждут в Лаборатории времени: как выйдешь в коридор — налево, там табличка, не заблудишься!

— До свидания, Фёдор!

— Прощай, Ша-3730!

Угроза человечеству

Академик Кипятков снова стоял на сцене в главной аудитории ЗАН в Москве.

— Как вы знаете, повод для сегодняшней встречи невеселый, скорее печальный, — мрачно начал Борис Геннадиевич, упершись руками в кафедру, сгорбив плечи и склонив голову.

После первой лекции, посвященной долгожданному контакту, прошли месяцы. С тех пор ученый провел еще две встречи со студентами в главной аудитории ЗАН, а потом случился перерыв: академик был очень занят. Дело в том, что новые сигналы, зафиксированные приемником землян, удалось быстро расшифровать с помощью того же, полученного ранее ключа. Ученых ожидал тяжелый удар: из сообщения внеземного разума следовало, что под угрозой существование всего живого в Солнечной системе!

Стоя за той же кафедрой почти год назад, лектор рассуждал с фантастическим подъемом. Сегодня настрой ученого был полярным. Сильно изменился и контингент слушателей — как численно, так и по составу: зал был наполовину пуст, на ступенях амфитеатра расположились люди в строгих костюмах, ученые в белых халатах, несколько человек были одеты в военную форму. В прошлом осталась трансляция в «дисе». Доклад академика теперь никак нельзя было отнести к разряду научных чтений: Борис Геннадиевич выступал на закрытом совете представителей всех стран Земли, планет и спутников Солнечной системы.

— Я позволю себе кратко изложить данные, которые уже известны большинству из вас, но, может быть, не всем и не так детально, — продолжил академик после недолгого молчания. — В коротационном круге, где расположилась наша Солнечная система, скорость вращения космических тел практически совпадает со скоростью вращения рукава галактики, которую мы называем Млечным Путем. Поэтому наша звезда и ее спутники-планеты сотни миллионов лет «нежились» вдали от других газовых светил, не сталкиваясь с иными объектами и избегая смертельной радиации гигантских солнц. — Лектор несколько раз коснулся пальцами поверхности трибуны перед собой, вызывая на голографическую доску анимированные слайды с изображением системы звездных скоплений, плывущих по цветным волнам космических пыли и газа.

В центре голограммы сияло теплым желтым светом «веретено» — перемычка из ярких звезд, центр Млечного Пути. Оно медленно вращалось, разбрасывая волны, меняющие цвет от голубого до фиолетового.

Академик сделал еще несколько пассов руками, и звездные системы унеслись вверх и в стороны, предлагая зрителям убедиться, где именно случилось «проживать» человечеству в этом колоссальном мире. На доске укрупненно предстал рукав Ориона, на край которого в небольшое, пустое на вид пространство указывала обычная красная стрелка. За ее тупой конец цеплялись, слабо мерцая, шесть букв: Солнце.

— Благодаря тому, что наша планета «проживала» в относительно спокойном месте Млечного Пути, жизнь на Земле расцвела всеми красками биологического разнообразия. Однако Солнечная система, теряя космическую скорость, постепенно выходит из комфортной зоны коротационного круга.

Докладчик полуобернулся к голографической доске и провел по изображению пальцем, отчего стрелка с буквами сместилась, оставив после себя серый прерывистый след — он будто зачеркивал что-то хорошее, приводя к завершению и отменяя.

— Процесс идет давно, и Земля подвергается всё более сильному облучению. В небольших количествах оно приводило разве что к мутациям и развитию форм жизни, но скоро может стать таким сильным, что уничтожит всё живое на планете!

В чем же причина замедления «полета» Солнца? Возможный ответ предлагается в сообщении, которое мы принимаем из космоса. По утверждению его адресантов, выходит, что в «нашем» рукаве Галактики очень мала концентрация темной энергии, которая ответственна за «разгон» космических объектов.

Несколько месяцев наши ученые, включая вашего покорного слугу и еще ряд присутствующих, проверяли и изучали полученную информацию. Мы убедились, что смещение Солнечной системы относительно рукава нашей Галактики имеет место. А вот насколько это фатально для жизни, равно и какое влияние на скорость космических тел оказывают темная энергия и темная материя… Здесь мы на зыбкой почве неподтвержденных гипотез. Все доказательства, которыми располагает земная наука, — некоторый рост количества мутаций, наблюдаемый за последние сто-двести лет… Но это мизерный период времени для серьезных выводов, так что пока тут мы имеем… пшик! — Лектор изобразил кистями рук маленький взрыв, скорее вспышку, какая бывает, когда загорается и тут же гаснет отсыревшая спичка.

Как я сказал вначале, тема сегодняшней встречи безрадостная. Но пришло время добавить ложку меда. — Лектор улыбнулся, и аудитория увидела прежнего Кипяткова: не угрюмого вестника конца, а энергичного, жизнерадостного и обаятельного ученого. — Ведь у человечества вновь появилась надежда! — Он многозначительно ткнул воздетым указательным пальцем перед собственным носом. — Несколько недель назад наш приемник зафиксировал новый блок космических сигналов, и их уже удалось расшифровать!

Да, вот так: после сотен лет тишины в эфире сразу три сообщения, и каких! Вот уж действительно — то пусто, то густо…

По залу прошуршал то ли хохоток, то ли шепоток. Аудитория, минуту назад напряженная, как туча перед грозой, разряжалась с тихим шорохом.

— Первое сообщение — как «здрасьте!»: оно короткое и носит приветственный характер. Второе — предупреждение об опасности, вроде сигнализирующего свистка… Что я говорю?.. Вроде тревожного набата! А третье… Третье — это «скорая помощь».

Прежде чем продолжить, академик взял еще одну паузу, вновь нахмурив брови. Его щеки, казалось, запали сильнее обычного — и глаза будто утонули, спрятались в глубинах своих пещер.

— Но с ней как раз есть одна небольшая трудность. Мелочь, но весьма досадная... Мы не знаем, как ей воспользоваться!..

2121 год, октябрь

Институт робототехники. Встреча с создателем

И вот я стою в широком светло-сером коридоре Института робототехники. Высокий потолок излучает теплый желтоватый свет. Он мог бы придать обстановке домашний уют . Если бы она, конечно, была — но коридор совершенно свободен от мебели или иных предметов интерьера.

Левее меня расположена одностворчатая дверь, на ней табличка: «Лаборатория времени». Мне надо сюда.

Надо. Это звучит довольно уныло.

Еще дальше коридор поворачивает. А ведь всем известно, чем чреваты повороты коридоров?! Правильно: приключениями! Как хочется узнать, что за поворотом!.. Но это не соотносится с текущей задачей.

Поэтому за поворот я не пойду.

Из-за угла неожиданно появился молодой шатен среднего роста в белом (какая неожиданность!) халате, видневшиеся из-под которого концы сочно-зеленых брючин отирались о морковные кеды с причудливо, наподобие декорации, завязанными разноцветными шнурками — желтым и мышиного цвета. «Мировая паутина[3]» — подсказал мне встроенный справочник андроида. Пока этот юный стиляга проделывал до меня путь в несколько шагов, я успела рассмотреть его вытянутое правильное лицо с огромными карими глазами, обрамленными пушистыми черными ресницами. Последние были так длинны, что касались спадающей на лоб косой челки, когда молодой человек моргал. Губы и рот незнакомца были небольшими и аккуратными, а вот уши немного крупноватыми и торчали по обеим сторонам головы, будто маленькие локаторы. Руки мужчина прятал в широких, как паруса, карманах халата.

— Здравствуйте! — весело поздоровался ученый, останавливаясь и слегка склоняясь ко мне. Голос у него оказался звонким и приятным.

— Доброго дня! — вежливо ответила я.

— Меня зовут Никита! А вы, должно быть, «седьмая»?

— Да, Ша-37… как вы догадались? Я чем-то выдала в себе робота?

— Нет! — засмеялся мой неожиданный собеседник. — На вас просто нет «тобы», как мы это тут называем. — Молодой человек помотал полами длинного халата, не доставая рук из обширных карманов. — Кроме того, я давно и очень... интенсивно работаю с машинами, подобными вам, и имею некоторое отношение к выпуску вашего поколения. В это мало кто верит, но я всегда безошибочно определяю свое создание, когда вижу андроида седьмой серии... Сам не понимаю, как это у меня получается! — Ученый, подмигнув, снова засмеялся.

Я не удержалась и хохотнула вместе с ним — очень уж заразительными были у этого человека улыбка и смех! Кроме того, меня охватило ощущение близости и безотчетной радости, будто встретила родственную душу. Пока я стояла и глупо скалила свои идеальные зубы, собеседник спросил мое имя. Я просто ответила:

— Лида! — На этот раз мне даже в голову не пришло умничать и хвастать знаниями.

— Удачи, Лида! Почему-то мне кажется, что вас ждут непростые приключения и она вам понадобится. Но я уверен: всё закончится хорошо! — Молодой человек выудил из кармана правую руку и протянул мне небольшую изящную ладонь.

Я ответила рукопожатием. Ученый заглянул мне в глаза. Лицо его теперь было серьезным и внимательным. Через секунду он тряхнул мою руку на прощание, выпустил и, повторив: «Удачи!» — отправился своей дорогой по коридору. Мне было жаль с ним прощаться. Может, потому, что этот молодой человек — Никита Карасик, главный разработчик андроидов седьмого поколения и практически мой «папа»?!

Но как ни печально было расставание, эта мимолетная встреча создала во мне какой-то бодрый бедовый настрой. Как будто море по колено, горы по плечо!

А теперь настала пора возвращаться к своей задаче. Итак, за поворот я не пойду. Но загляну… (Какая я все-таки «компромиссонаходчивая»!)

Заглянула за угол: там коридор заканчивается двойными дверями с зеленой надписью над ними: «Выход». Почему-то грустно, что мне не сюда. Но пришла пора двигаться дальше. Зеленый «Выход» — ты не мой! Буду свой искать, а он — в Лаборатории времени. И ведь там тоже поджидают приключения. И вовсе они не предопределенные, а полные сюрпризов и опасностей… Ну уж хотя бы неожиданностей! Надеюсь на это… И еще надеюсь, что прав ты, мой Создатель: всё кончится хорошо! Шагай, Лида, в лабораторию!

Мудреная машина и временной десант

Следующий доклад академика Кипяткова состоялся с перерывом еще в несколько месяцев. Выступал ученый в той же аудитории ЗАН. Те же лица. Утомленные. Хмурые и сумрачные; серые, как небо вечером начала ноября. Те же халаты и униформы.

«Сегодня я вас немного растормошу!» — рассудил Борис Геннадиевич. С момента получения второго сообщения из глубин космоса сердце ученого всё время грызли маленькие зверьки сомнения и беспомощности. Но это происходило внутри и было незаметно, а на людях академик много улыбался, и на впалых его щеках появлялись ложбинки, напоминая о природном обаянии и убеждая слушателей, что этому блестящему уму всё по плечу! Докладчик дождался, когда остатки света стекут по ступеням амфитеатра, собравшись на кафедре и оставив театральные кресла в непроницаемой массе, казалось поглотившей и звуки. В глухой тишине он начал:

— Как вы помните, на нашей прошлой встрече я рассказал о прибытии к нам «скорой помощи» — нового сообщения от наших потенциальных братьев по разуму. Расшифровка третьего блока сигналов из космоса позволила получить что-то вроде чертежа некого аппарата, а также описание принципов его работы, впрочем, довольно туманное. Охарактеризовать эту машину по-нашему можно как аккумулятор темных полей. Потенциально это устройство сможет за несколько десятков (или сотен — тут нет единого мнения) лет накопить столько темной энергии, что ее хватит на изменение скорости движения Солнечной системы. Тогда с помощью той же машины мы могли бы «запустить» нашу звезду и все ее планеты обратно в пределы коротационного круга…

На поверхности кафедры, за которой выступал академик Кипятков, вспыхнул оранжевый кружок. Лектор согласился прервать выступление для ответа на вопрос своего любимчика: в зале присутствовали несколько лучших студентов Бориса Геннадиевича, которые уже поступили в аспирантуру и теперь работали над собственными научными проектами под руководством знаменитого ученого. После касания светящегося кружка луч прожектора предъявил всем уже известного Никиту Карасика.

— Профессор! — вкрадчиво начал студент. — Ведь вы сейчас говорите про космические путешествия… непосредственно на родной планете в качестве межзвездного корабля?

Академик не мог не сдержать доброжелательной улыбки:

— Нет, коллега, только о небольшом, не отличном от эволюционного смещении. Во‑первых, потому что для настоящего путешествия «между звезд» придется устранить массу ограничений, связанных с гравитацией и другими силами и явлениями. А во-вторых — и к этому я как раз собирался перейти в своем докладе, — земной науке не хватает знаний в самых различных областях, чтобы разобраться в деталях и тонкостях работы инопланетной машины. То есть, скажем, завтра мы не можем приступить к ее созданию. Не готовы технологически.

Это не значит, что мы опустили руки! — Будто в подтверждение своих слов, Кипятков тряхнул обеими кистями, отчего рукава белого халата опали, оголяя тонкие запястья, как бы символизируя открытость и искренность ученого. — Параллельно с изучением чертежей и инструкции из космоса мы сконцентрировали наши силы на исследовании темной энергии и поиске возможностей ее улавливания и удержания. Да, нам всё еще не хватает научной базы. Нужно много экспериментировать, копить данные. Следует также подтянуть десятки смежных с физикой областей научных знаний.

Об отдельных успехах уже можно говорить. Например, мои коллеги из Массачусетской секции ЗАН, которой руководит профессор экспериментальной физики Аарон Уэллс, существенно приблизили нас к пониманию природы темной энергии. Дальнейшие мои выкладки будут в большей степени интересны ученым, поэтому сразу прошу прощения у неспециалистов: придется вам немного поскучать. Впрочем, как всегда, буду стараться быть понятным всем.

Покончив с реверансами, Кипятков стал сыпать фактами с тем вдохновением, какое всегда испытывал, обращаясь к своей возлюбленной — науке. Радуясь, что можно отвлечься от мыслей о мудреной машине, академик говорил о физических явлениях, происходящих на горизонте событий сверхмассивных черных дыр, иллюстрируя свои слова формулами, чертежами и компьютерными моделями на голографической доске.

— Исследователи Уэллса пытались с помощью гравитационных волн создать субмассовую ловушку для космических частиц. В ходе эксперимента невзначай было смоделировано нечто вроде «гравитационного цунами, которое, усиливая возмущение метрики пространства-времени, создало локальное пространственно-временное искажение». Иными словами, «прокол» в другое время, — прозаически констатировал академик. И тут же ему пришлось обратить внимание на трибуну, кричащую круглыми светлячками: «Можно узнать?», «Есть вопрос!» «Разрешите обратиться?»

Лектор выбрал симпатичную блондинку Риту Сапфо — в недавнем прошлом свою студентку, учившуюся вместе с Карасиком, а ныне подающую большие надежды аспирантку. Представившись остальной аудитории, молодая женщина задала резонный вопрос, прорезавшийся вдруг в коллективном сознании:

— Профессор, ведь из вашего доклада следует, что мы можем создать прибор, позволяющий перемещаться во времени?

Академик Кипятков немного помедлил с ответом. А девушка, не дожидаясь его, понеслась, пришпорив фантазию:

— Мы же можем внедрить в прошлое группу ученых, которые продвинут фундаментальную науку того времени! Скажем, в двадцать первый век: если люди прошлого получат наши знания, то будут отталкиваться уже от них!..

Потрясенная аудитория зашелестела, залопотала шепотками. А лектор поднял ладони, останавливая резвый галоп мыслей аспирантки. Та сразу примолкла. Остальные слушатели притихли вслед за ней, ожидая вердикта светила науки.

— Спасибо, Рита, за идею! Она свежая и, вероятно, несет какой-то потенциал. Но еще совсем не ко времени! Мало того, что потребуется нейтрализовать гравитационное поле Земли, так надо еще как-то регулировать пространственно-временные координаты на изнанке «прокола», так сказать, в точке прибытия. Согласен: это технические вопросы. Но сложные и требующие серьезной работы!

Есть еще одно обстоятельство, которое я не успел упомянуть. — Академик улыбнулся, подчеркнув тоном, что шустрая фантазерка рано помчалась, не дослушав главного. — Расчеты показывают, что воздействие на тело, проходящее сквозь прокол, будет несовместимо с жизнью… То есть если мы и сможем перемещать что-то во времени, то только предметы.

Борис Геннадиевич замолк, опустив голову и прикрыв глаза. Он дал аудитории несколько секунд на осмысление его тезисов, а сам думал о молодых мечтателях и донкихотах, которых воспитал: «Они талантливы и упорны, они идеалисты — именно такие способны бескорыстно служить идее. Мы были такими…»

— Есть у задачи и морально-этическая сторона, — продолжил Кипятков после молчания. — Вы, например, — лектор наобум указал во мрак зала, не обращаясь ни к кому конкретно, но ко всем сразу, — вы представляете, как распорядятся знаниями из двадцать второго века люди прошлого?! Военные, политики, чиновники, разведка? В разобщенном обществе прежних времен каждое государство, каждая группа влияний может попытаться воспользоваться Знанием в своих интересах, чтобы получить перевес, добиться неких выгод. Возникнет угроза изменения будущего, нашего с вами настоящего. Появится опасность катастрофы!

Вопрос слишком серьезный, чтобы обсуждать перспективы, которые приходят в голову прямо сейчас. Но я, повторюсь, предвижу в вашей, Рита, безумной идее заряд и мощь. — Академик Кипятков поклонился в темноту аудитории, чем немного успокоил расстроенную молодую аспирантку.

2121 год, октябрь

Институт робототехники. Лаборатория времени

Дверь плавно отъехала в сторону, я вхожу.

Лаборатория времени — фактически это не одно, а несколько помещений, разделенных стеклопластиковыми перегородками. Некоторые из них прозрачны, некоторые тонированы молочно-матовым цветом. За теми, что не забелены, видны кабинеты — все они обставлены по‑разному: где-то столы с приборами, где-то шкафы и стеллажи, в одном саркофаги какие-то… И так далее.

В кабинеты ведут гладкие двери — также прозрачные или тонированные. Я знаю, что прозрачность стен и дверей настраивается по желанию людей, которые здесь работают. А вот и первый из них.

Прямо передо мной стоит и улыбается молодой человек с лохматой черной бородой (сейчас мода на лицевую растительность?!) и роскошной шевелюрой, которая из-за торчащих в разные стороны волос похожа на солнце в негативе. Мужчина, как и мои предыдущие знакомые, Фёдор и Никита, — в белом халате.

При виде меня он замахал руками и закричал:

— О, Ша-3730! Наконец-то! Мы тебя немного заждались! Думали: не сбежала ли?! Ха-ха! Заходи скорее! — Он сдвинулся в сторону, давая мне возможность пройти.

Я сделала шаг вглубь помещения. Всё, назад дороги нет.

Этот ученый гораздо бодрее и веселее первого. Я бы сказала, чересчур живой… Уже скучаю по Фёдору.

— Ну, давай знакомиться, прекрасное создание, я — Иван. — Называя имя, живчик ткнул себя в грудь длинным указательным пальцем, отчего я почувствовала себя дикарем, с которым налаживают контакт. — Я буду настраивать твое местоположение в будущем-прошлом... Странно звучит, да? Не обращай внимания: у нас в Институте времени понятия минувшего и грядущего сильно перепутаны. Это же главная функция ученых — запутывать всё, за что мы беремся. Так?! Ха-ха! — Иван весело подмигнул. Во время своей речи он быстро и ловко молотил всеми десятью пальцами по планшету, появившемуся из стены: видимо, вносил или проверял мои данные. А может, записывал новые несмешные шутки. На будущее. — Что же, готова к приключению?

— Да, — скромно ответила я.

— Отлично! Отлично! — Иван снова расхохотался. — Я смотрю, этот бука Федя позволил тебе выбрать имя?

— Позволил. Я — Лида. В честь той девочки, которая подала идею нашего создания. В благодарность за это знания о ней, ее биография и психография загружаются в каждого робота моей и некоторых других моделей.

— Впрочем, как и о других великих людях нашей эпохи и прошлого! Всё верно. Но ты удивишься, узнав, сколько ИИ, отдавших предпочтение женской гендерной роли, выбирают это имя!

— Много.

— Ха-ха-ха! Верно!

— Примерно сорок пять процентов.

— Ха! Наверное…

— Из них почти два процента называют себя так в честь других знаменитых Лидий.

Иван, только что убравший планшет обратно в стену, глянул на меня озадаченно, но тут же в очередной раз жизнерадостно рассмеялся. Прямо рыжий клоун, только что брюнет!

— Твой ИИ работает что надо, особенно аналитический блок! И все тесты показали прекрасные результаты! Судя по всему, ты полностью готова. Поэтому, не теряя времени, давай проходи во-о-о-он в ту дверь. Там тебя ждет Мария. Классная девчонка! Она покажет тебе, что и как делать дальше.

Мой новый знакомый предлагает пройти в третью по счету слева дверь. Стены этого кабинета прозрачны, в нем саркофаги и круглый подиум в центре. Сюда из двери в глубине только что вошла девушка. Она приветливо машет рукой. Вроде бы настроена доброжелательно... Миниатюрная блондинка, чуть выше меня, стрижка каре, халатик приталенный, ножки в красных лодочках. Лицо в виде сердечка… Или репки — кому что больше нравится! Мне — овощи.

— Пора за дело. Не бойся, Маша не кусает незнакомок! Ха-ха-ха! — Последнюю фразу Иван произнес громче, выбрав для этого момент, когда дверь в третий кабинет сдвинулась, пропуская меня. Потому что предназначалась она ушам маленькой девицы. В ответ ее «репка» стала шире. Я шагнула ей навстречу. Проход сзади исчез, стены сделались матовыми, непрозрачными, навсегда скрыв от меня «рыжего» брюнета Ивана.

Уста младенца

Несколько лет минуло с тех пор, как знаменитый академик вынужден был прекратить свои популярные лекции в главной аудитории ЗАН. Исследования темной энергии, а также возможности ее накопления и использования для спасения Земли потребовали всего времени Бориса Геннадиевича. Вернее, его требовалось гораздо больше, чем имели ученые всех планет и спутников Солнечной системы.

«На развитие нужных знаний и технологий нужны столетия!» — задумался Борис Геннадиевич как-то вечером.

Он только что отключился от видеочата и задержался в уюте своего любимого аппарата телеприсутствия, напоминавшего ушастое вольтеровское кресло без ножек. Мимо панорамного окна на тридцать третьем этаже московского корпуса академии ползли вялые весенние облака.

Не в силах прервать поток мыслей о работе, ученый продолжал терзаться: «Сколько лет займет аккумулирование темной энергии? Есть ли столько у нашей старушки планеты? Похоже, всё идет к тому, что придется вслепую, наощупь строить ту жуткую космическую машину, полагаясь на знания инопланетных незнакомцев и собственную интуицию... без каких-либо гарантий…»

Прозвучал сигнал, похожий на звонок старинного телефонного аппарата: супруга звала мыслителя домой ужинать.

* * *

Вскоре семья Кипятковых — сам ученый, его красивая статная супруга и смешливая худенькая дочь, рыжеволосая, как мама, — собралась за столом в гостиной. Просторная прямоугольная комната была подсвечена последними солнечными лучами. Они скользили по потолку и задевали стену, где бледно-медовый океан беззвучно играл волнами: вся поверхность была мультимедийным дисплеем, а морское волнение — заставкой на время бездействия. Экран не имел видимых границ, и казалось, что волны с янтарным отсветом появлялись ниоткуда и исчезали в никуда.

Это был редчайший день, когда академик нашел время разделить трапезу с близкими людьми. По такому случаю большой обеденный стол, сервированный кремово‑белой угловатой посудой и тяжелыми столовыми приборами, венчала ваза цвета сливочного масла с пятью огромными подсолнухами.

Борис Геннадиевич разместился во главе стола. Лучи апрельского солнца разделили его лицо пополам, уподобив античному Янусу: правая сторона энергично сияла, отражая румянцем свет из окон, левая оставалась землистой, со следами утомления и недосыпания. Супруга Кипяткова наблюдала «светлую» часть академика, а дочке досталась «сумрачная» половина папы. Десятилетняя Лида, впрочем, почти ничего сейчас не различала: она щурила зеленые глаза и морщила веснушчатый нос, виновником чего было солнце, заглядывающее в высокие окна.

Чтобы избавиться от несносных лучей, девочка набросила на глаза свою семицветную челку и рассмотрела из-под нее, как академик, листая что-то пальцем на прозрачном планшете, другой рукой достал из нагрудного кармана лазерную ручку — подарок студентов на юбилей — и размешал ею гущу в тарелке, куда супруга только что вылила пару половников дымящегося московского борща.

Академик не желал терять времени. Ученый углубился в отчет своего любимого ученика, гениального инженера и профессора Никиты Карасика, который, несмотря на молодость, уже отвечал за создание андроида нового, седьмого поколения — более быстрого, надежного и умного, чем все человекоподобные роботы, когда-либо придуманные. Эти совершенные машины пойдут плечом к плечу с человеком во всех его делах, в том числе помогут двигать вперед науку, проводя самостоятельные изыскания в самых разных областях знаний. Карасик полагал, что, если бы не программные ограничения, общие для всех роботов[4], можно было бы говорить о появлении на Земле нового разумного вида.

В отчете Никиты Максимовича сообщалось о передаче готового прототипа андроида седьмого поколения в город-завод ЛУР, или Лунные Универсальные Роботы — крупнейшее производство на Луне, где всё было готово к началу создания первых опытных синтетических организмов, столь приближенных к живым существам.

«Это замечательно, конечно, но даже армия роботов-ученых не спасет планету: просто нет времени! — с досадой подумал Кипятков, мешая ручкой суп. — А всё же Карасик — красавчик! Молодец! Способный ученик попался».

— Пап, попробуй: не горячо? — лукаво улыбнувшись, Лида замерла, предвкушая развязку своей шалости.

Великий ученый «зачерпнул» ручкой суп, засунул ее в рот, задержал там ненадолго, затем вынул, облизал и ответил, не отрываясь от чтения:

— В самый раз, милая…

Тут супруга профессора, сверкнув раскосыми малахитовыми глазами, вскочила с места и воскликнула:

— Кипятков! Прекрати немедленно! Оторвись от дурацкого экрана, поешь нормально и отправляйся спать! На тебе лица нет!

Борис Геннадиевич поднял на жену мутный взор и удивился:

— А где же оно?!

— В кровати! — прыснула Лида.

— Доедай — и отдыхать! — повторила супруга ученого, а ее густые черные брови, обычно красующиеся аккурат над изящной формы глазами, сейчас сурово сдвинулись к переносице.

Но антракт оказался лишь короткой передышкой. Океан на стене гостиной побледнел и быстро стал неразличим. На экране теперь едва угадывались контуры каких-то фигур, будто застрявших в густом молочном тумане. Кипятковы услышали короткий гудок, и приятный высокий голос домашнего ИИ вкрадчиво произнес: «Вызов из филиала ЗАН в Медельине. Принять? Отклонить? Записать сообщение?»

Академик мгновенно взбодрился и приобрел сосредоточенный вид. Четкие линии лица ото лба до подбородка, казалось, напряглись, зазвенели подобно перетянутым струнам. Ученый немедленно встал из-за стола и поблагодарил за ужин, к которому почти не притронулся. Поцеловав огорченную жену и озадаченную дочь, Борис Геннадиевич удалился, чтобы воспользоваться связью в своем кабинете, не отвлекая близких от еды.

Экран над приземистым экокамином выглядел уменьшенной копией дисплея в гостиной — те же неясные серые тени в матово-молочной дымке. Приглушенно позвякивал звонок оповещения о входящем сигнале.

— Принять вызов! — скомандовал ученый, опускаясь в кресло лицом к изображению. После приказа академика туман над полкой рассеялся. Борис Геннадиевич сидел будто перед широким окном, за которым открывался вид на кабинет с темными стенами и светлой мебелью. У овального стола занимали места в мягких креслах пять человек.

— Здравствуйте, профессор! — радостно сияя огромными глазами, поприветствовала наставника доктор Рита Сапфо., а следом за ней и другие ученые по ту сторону экрана.

Ответив тем же, Борис Геннадиевич поинтересовался:

— Как погода у вас?

— У нас опять — двадцать два и пять! — засмеялась Рита. — Вы же знаете, Борис Геннадиевич, что наш Город вечной весны — на высоте полтора километра, тут нет обычной колумбийской духоты и комфортно человеку — и жить, и работать. И так круглый год!

Академик согласно покивал. Он бывал в Медельине, в том числе помогал доктору Сапфо и профессору Уэллсу, который перебрался в Колумбию, в их исследованиях перемещения объектов в прошлое.

Параллельно экспериментам с «проколами» пространства-времени исследователи хотели найти практическое применение этого открытия для спасения Солнечной системы.

Ученые надеялись эволюционным путем ускорить развитие науки, нарастить темпы параллельно во всех областях знаний, в том числе таких как психология, социология и мораль. Это подготовит общество к правильному восприятию и использованию новых знаний.

Самым многообещающим представлялась отправка в прошлое «научных подсказок» на носителях информации, подходящих эпохе. Однако следовало «подбрасывать» порции данных незаметно и дозированно, по чуть-чуть, чтобы не выдать вмешательства из будущего и предотвратить развитие губительных технологий. Тут у колумбийской научной группы всё еще не было надежного решения, и за советом позвонили академику Кипяткову.

Обычно близкие избегали беспокоить знаменитого ученого за работой и старались не заходить к нему в кабинет. Но в тот день девочка Лида, которая пожалела усталого родителя и к тому же расстроилась, что папа остался голодным, тихо постучалась в дверь. Однако академик настолько внимательно слушал учёных Колумбии, что пропустил посторонний шум на пороге мимо ушей. Не получив ответа от отца, занятого общением с коллегами, девчушка прошмыгнула внутрь с чашкой какао и горстью шоколадных конфет: такой лёгкий ужин, по её мнению, не только мог придать ему сил, но и поднять настроение.

Пока дочь ученого выгружала гостинцы на журнальный столик, Рита расстроенно жаловалась с экрана:

— …Мы никак не можем решить проблемы адресной доставки и контроля использования. Независимо от эпохи и носителя информации — будь это утерянная рукопись научной работы, магнитофонная запись, файл с результатом эксперимента, чертеж на камне, что угодно! — мы всё равно не можем гарантировать, что «подсказки» попадут к тому человеку, который сможет — и захочет! — их понять, развить и использовать во благо да еще и защитить от тех, кто вознамерится применить изобретения в целях наживы или разрушения…

Некоторое время Лида Кипяткова слушала, с любопытством склонив голову, отчего цвета ее радужной челки перемешались в беспорядке. Когда Рита закончила и с досадой откинулась в своем кресле, образовалась пауза, и дочь знаменитого академика с непосредственностью ребенка-всезнайки высказала свое предложение:

— Отправьте в прошлое робота, который будет искать талантливых людей и помогать им что-то изобретать. Он станет какому-то способному ребенку верным спутником и другом. Поможет не отвлекаться на ерунду, а развивать науку. А если робот увидит, что ученый или кто-то из его окружения собирается использовать знания во вред, он помешает этому.

Прозвучало как гром среди ясного неба! И не только потому, что взрослые не ожидали услышать на своем заседании детский голосок. Гибкий и живой детский ум, не набитый скарбом учености, выдал фантастическую идею, недоступную взрослым. По залу с темными стенами и светлой мебелью зашуршали неуверенные голоса:

— Позвольте, как так — робота?..

— И что значит помогать? Как помешать?..

— Я не вижу, кто это сказал!

А доктор Рита Сапфо разве что не расхохоталась — такое искреннее удовольствие было написано на ее лице! Молодая женщина захлопала в ладоши и воскликнула, глядя в камеру:

— Ге-ни-аль-но!

Академик Кипятков дождался, пока по ту сторону экрана не улягутся страсти, и только тогда обратился к коллегам:

— Перво-наперво я должен извиниться за свою дочь: это она бесцеремонно вторглась в нашу беседу. — Отец сурово нахмурился в сторону Лиды. В ответ девочка комично пожала плечами; тряхнула челкой, приводя в порядок «радугу»; одной рукой закинула в рот конфету, а другой протянула папе чашку с дымящимся ароматным напитком. Как можно на нее сердиться?!

Борис Геннадиевич вздохнул, взял какао, повернулся к экрану и продолжил:

— А если по сути сказанного… Что же — это, возможно, неплохая идея! Из-за технических ограничений мы не можем отправлять через «прокол» организмы, но человекоподобный робот может быть внешне неотличим от людей. Благодаря быстроте реакции, силе и прочности роботы-спутники станут хорошими защитниками знаний от дурного использования. Сейчас седьмое поколение андроидов: им можно поручить наиболее хитроумные и замысловатые задачи. Когда надо скрытно на протяжении, быть может, десятилетий… Как ты, Лида, сказала? — ученый снова обернулся к дочери, которая невозмутимо и сосредоточенно жевала сразу три конфеты, отчего ее голова забавно ходила вверх-вниз. — Помогать ученым прошлого, делать открытия, изобретать… станет наставником…

— Я шкажала: другом! — с набитым ртом поправила девочка.

[1] ИИ — искусственный интеллект.

[2] Коротационный круг — это место в спиральной галактике за пределами ее рукавов, где скорость вращения звёзд практически совпадает со скоростью вращения рукавов, поэтому звёзды не входят в спиральные рукава, где идет активное звездообразование и жизнь невозможна из-за радиации и взрывов.

[3] «Мировая паутина» — вид сложной декоративной шнуровки, для которой требуются особо длинные шнурки, часто разноцветные.

[4] Базовая инструкция, которая ограничивает работу программ абсолютно всех роботов будущего: категорически запрещено причинять физический вред людям. Кроме этой, существуют инструкции более низшего порядка, например, спасать человека при угрозе его жизни и здоровью, но и их действие не должно вступать в противоречие с базовой.