Земля ангелов | Ирина Алтайская

Беломестные казаки в Сибири XVII — первой трети XVIII в.

«В XV–XVII веках на юге Русского государства рубежи защищали различные группы служилого населения. По данным французского офицера на русской службе Маржерета, к началу XVII века служили „государеву службу“ 5–6 тысяч казаков. Кроме того, ещё 8–10 тысяч вольных казаков присоединялись к русской армии по царскому приказу. В казаках на юге служили отряды сторожевых, полковых, донских, волжских, терских казаков, черкасов, поместных атаманов, беломестных атаманов, беломестных казаков. Почти два столетия среди обывателей Кузнецка преобладали служилые люди и их потомки, выполнявшие многочисленные военно-административные обязанности на весьма обширной территории Кузнецкого уезда и за его пределами — везде, где требовалось вмешательство вооружённых отрядов для защиты интересов России в Южной Сибири. Именно казаки (или иначе служилые люди по прибору) первыми встречали опасность лицом к лицу, они выходили навстречу неприятелю в степь, ходили в дальние походы, дрались на стенах крепостей, скрытно вели разведку в стане врага, пробирались в новые землицы, теряя своих товарищей по дороге, объясачивали „инородцев“, голодали и умирали в осадах, конвоировали почту и казённые грузы, поднимали целину, строили укрепления и деревни, занимались торговлей и промыслами. Это были универсальные войска, будто бы специально предназначенные для действий в непроходимой сибирской тайге, в бескрайней тундре и в пустынных азиатских степях, там, где более всего ценились ловкость, хитрость, предприимчивость и мобильность.
Состав населения Кузнецка являлся типичным для своего времени, учитывая его геополитическое положение. Многие сибирские города и остроги прошли через военный этап в развитии. Однако северные города быстрее шагнули в новое качество, распрощавшись со статусом действующих крепостей, когда южная граница России за Уралом отодвинулась дальше в степь и они оказались далеко в тылу от беспокойной пограничной черты, за которой таилась смертельная опасность. В сущности, в конце первого столетия своего существования Тобольск, Тюмень, Томск, Красноярск уже потеряли прежнее военно-стратегическое значение. Постепенно они превратились в экономические центры всей Сибири или ближайшей округи. Кроме служилых людей, здесь насчитывалось немало ремесленников, купцов, крестьян и т. д. Через эти города проходили важные пути сообщения, которые стимулировали их рост. Таким образом, удельный вес военного населения там быстро снижался. Кузнецку в этом смысле не повезло. Нестабильная военно-политическая ситуация привела к тому, что гражданское население, особенно крестьяне, избегало селиться и заводить хозяйство поблизости от театра военных действий, да и купцы предпочитали держаться от него подальше, не торговать там, где война долго оставалась нормой жизни, где человеческая жизнь стоила гораздо дешевле, чем отрез английского сукна или китайской бязи. Важнейшие караванные пути прошли мимо Кузнецка. Вся жизнь русского населения сконцентрировалась исключительно под стенами Кузнецкого острога. Такое положение сохранялось почти до середины XVIII в., когда Джунгарское ханство рухнуло под натиском Цинской империи, т. е. когда исчез главный фактор нестабильности. Нет ничего удивительного в том, что в это тревожное время костяк населения Кузнецка составляли служилые люди — передовой вооружённый отряд русской армии, ударная сила русского правительства на южных рубежах Сибири. На их плечи легло тяжёлое бремя борьбы с сильным противником, и они выполнили свою историческую миссию, поставив надёжный заслон на пути кочевых орд вглубь русской Сибири. Они же подчинили „белому царю“ аборигенов и подготовили почву для деятельности будущих поколений русских колонистов. В царствование первых царей из династии Романовых сибирских казаков в официальной переписке чаще всего именовали „служилыми людьми по прибору“. Этот термин весьма точно обозначал положение данной категории населения, находившейся на государственной службе. Между прочим, иной раз между терминами „служилый человек“ и „казак“ не делают никаких различий. Однако в XVI–XVIII вв. сибирские служилые люди и казаки западной части России существенно отличались друг от друга. Действительно, нельзя смешивать вольных сыновей Тихого Дона, Яика или Терека с сибирской, да и оренбургской „царской ратью“, ибо за Уралом никогда не существовало вольной казачьей общины. В Сибири термин „казак“ чаще всего употреблялся для обозначения одной из категорий служилого войска — пеших и конных казаков — для отличия их, например, от стрельцов, детей боярских или дворян сибирского списка, которые также являлись служилыми людьми по прибору. Сибирское служилое войско образовало центральное правительство из остатков дружины легендарного Ермака Тимофеевича и стрелецких отрядов, присланных за Урал по следам казачьей ватаги; оно же „прибирало“ или „верстало“ людей на службу по разным гарнизонам и платило им денежное, хлебное и соляное жалованье. В отличие от служилых людей по отечеству (дворян центральной России) сибиряки никогда не имели наследственных привилегий. После реформ Петра I сибирских служилых людей всё чаще стали называть „городовыми“ или „служивыми“ казаками, но положение их не изменилось — они по-прежнему оставались вооружённой нерегулярной армией на службе государства. Смена терминов отражала ликвидацию некоторых архаичных категорий служилых людей, например стрельцов, и более чётко фиксировала размещение казаков в городовых гарнизонах Сибири. Получая „государево“ жалованье, не выплачивая прямых налогов в казну, служилые люди и их потомки долго оставались в более привилегированном положении по сравнению с другими категориями населения России. Однако в своей массе они не относились к правящему слою государства, находясь где-то посредине между дворянами и остальными податными людьми. Традиционно в сибирских городах и острогах существовали следующие категории русских служилых людей: собственно конные и пешие казаки, казаки „литовского“ и „черкасского“ списков, дети боярские, дворяне, пушкари, воротники, стрельцы и проч. Принципиальные различия между ними стёрлись очень рано, очевидно, в конце XVI в., а разные названия практиковались исключительно по традиции. Все служилые люди выполняли одинаковые задачи. Несколько больше прав имелось у детей боярских и дворян, которые являлись своеобразным офицерским корпусом служилого войска. Главное отличие между всеми категориями служилых людей заключалось в размерах окладного жалованья. Например, в Кузнецке пешие казаки получали по 5 рублей 25 копеек, конные — 7 рублей 25 копеек, дети боярские — от 7 до 12 рублей, а дворяне — до 20 рублей в год. Кроме того, большинство служилых людей получали по 640 кг ржи и 512 кг овса, а также 40 кг соли в год. Разница в окладах позволяла более высокооплачиваемым категориям служилых людей содержать лошадей, лучшее вооружение и экипировку. Будучи более молодым городом, чем остальные сибирские города, Кузнецк имел менее архаичную структуру служилого войска. Здесь отсутствовали категории стрельцов и казаков „литовского“ или „черкасского“ списков. В XVIII в. все сибирские гарнизоны были унифицированы по этому образцу. Организационно нерегулярные войска делились на десятки, пятидесятки и сотни, объединявшиеся в пешие и конные команды. Соотношение между конницей и пехотой на протяжении долгих лет в Кузнецке всегда сохранялось примерно равным 1:1. Это было связано, очевидно, со спецификой местного театра военных действий, нуждавшегося одинаково в кавалерии и пехоте. Командирские должности десятников и пятидесятников могли занимать даже рядовые казаки, но сотники, головы и атаманы обычно назначались или выбирались из среды детей боярских и дворян. В Кузнецке зафиксирован менее жёсткий регламент прохождения приборных людей по ступеням служебной лестницы. Главную роль при назначении на высокую должность играли личные качества кандидата, а также связи и симпатии казачьего круга, который более 100 лет имел определённую самостоятельность в выборе командиров. За упущения по службе офицеры служилого войска несли полную личную ответственность перед воеводой и казачьим кругом, несмотря на былые заслуги. Например, в 1703 г. был разжалован в рядовые атаман пешей сотни Андрей Попов за провал дипломатических переговоров с джунгарами и енисейскими киргизами. Ему ставилось в вину то, что он пошёл на неоправданные уступки неприятелям. Таким образом, вся его многолетняя успешная карьера пошла прахом. В качестве самостоятельных подразделений в состав сибирских гарнизонов часто входили служилые или юртовские татары, которых верстали из аборигенов. Они имели собственных голов. В Кузнецке тоже существовал подобный отряд служилых абинских татар в количестве около 20 человек, повёрстанных в службу вскоре после основания острога. Обычно служилые татары получали по 3 рубля в год. Поначалу в Кузнецком остроге служили исключительно томские „годовальщики“ — служилые люди, присланные сюда из Томска на один год с переменою. В 1620 г. таковых временных обитателей Кузнецкого острога насчитывалось всего лишь 10 человек, чего явно не хватало не только для присоединения новых земель, но и для обороны самой крепости. Годовальщики относились к службе на далёкой окраине, вдали от хозяйства и семей, как к обременительной обязанности и стремились поскорее вернуться домой. Они категорически не соглашались добровольно селиться навечно в новом остроге. Администрации пришлось задуматься о постоянном кузнецком гарнизоне. Эта проблема начала радикально решаться уже в 1622 г., когда Кузнецкий острог получил номинальную независимость от Томска. В том же году по указу царя и томских воевод сюда на постоянное местожительство были переведены 30 служилых людей из Томска. Через два года к ним присоединились ещё несколько десятков ссыльных украинцев и гулящих людей. В 1628 г. численность постоянного кузнецкого гарнизона выросла до 100 человек. Это позволило отказаться от ежегодных присылок годовальщиков на боевое дежурство в Кузнецк, хотя в иные годы, когда пограничной крепости угрожала большая опасность, другие сибирские города продолжали помогать Кузнецку военной силой. В начале XVIII в. сюда были присланы 100 тюменских стрельцов, зачисленных в местный гарнизон. Не раз приходили на помощь и томские вооружённые отряды. Время от времени местная и сибирская администрация пересматривала штатную численность кузнецкого гарнизона, увеличивая его до необходимых размеров. Однако попасть в состав гарнизона сверх штата было чрезвычайно сложно из-за отсутствия свободных денежных средств для выплаты жалованья. После 1628 г. до конца столетия численность кузнецких служилых людей увеличилась примерно в два раза, достигнув к началу царствования Петра I 250 человек. Но правительство крайне неохотно разрешало верстание в штат выходцев из других сословий по фискальным соображениям, предпочитая, чтобы нерегулярное войско пополнялось за счёт потомков служилых людей, не положенных в тягло (не плативших прямые налоги). Однако в Кузнецке количество казачьих детей было ограничено. После присылки тюменских стрельцов произошёл резкий рост численности гарнизона. Правительство также ослабило контроль за пополнением служилого войска перебежчиками из других сословий. Воеводы на местах немедленно воспользовались этой ситуацией. В результате такой политики в 1724 г. численность кузнецких служилых людей достигла своего пика — 576 человек. Но затем по всей Сибири начался обратный процесс уменьшения численности служилого войска, который затронул и Кузнецк. Главными причинами изменившегося отношения к сибирским казакам являлись подушная перепись и реформа налогообложения в стране, а также ставка правительства и военного командования на регулярные войска. По настоянию администрации Сибирской губернии часть сибирских служилых людей перевели в гарнизонные Новоучреждённый и Оренбургский драгунские полки, а также в пехотный батальон. В 1736–1738 гг. штатная численность кузнецких казаков снизилась почти в два раза. Однако вскоре выяснилась ошибка инициаторов реформы сибирских войск, которые переоценили эффективность использования регулярных сил на юго-восточном театре военных действий, где использование крупных драгунских и солдатских масс затруднялось отсутствием надёжных баз снабжения и спецификой военного искусства кочевников — главных противников России в Азии. Подвижные „воровские шайки“ последних нагло врывались в пределы Сибирской губернии, громили беззащитные деревни, убивали крестьян, уводили толпы людей в рабство, грабили пожитки, срывали промыслы и затрудняли хлебопашество, растворяясь затем в бескрайней степи. Постоянные погони за неуловимыми противниками, походы на кочевые улусы и стычки в открытом поле чрезвычайно утомляли регулярные войска, которые без всякого толку пытались перехватить неприятелей на границе. Спохватившись, руководство Сибирской губернии порекомендовало воеводам пограничных крепостей вернуться к практике верстания казаков сверх штата. В результате в середине XVIII в. реальная численность кузнецких казаков стабилизировалась на уровне 450 человек. Но затем произошёл настоящий обвал, вызванный изменением системы пограничной охраны. Дело в том, что станичный, рассеянный принцип охраны границы сменился в это время линейным. Его суть заключалась в том, что вдоль всей южной границы Сибири были построены укреплённые пограничные линии, где в каждом укреплённом пункте разместились отряды регулярных и нерегулярных войск. Между линейными опорными пунктами постоянно курсировали конные разъезды казаков и реже — драгун. Чтобы организовать разъезды, первый командир Сибирского корпуса генерал-майор Христиан Киндерман по согласованию с администрацией Сибирской губернии приказал перевести часть бывших городовых казаков на новые линии, где многие из них остались навечно. Подобная практика продолжалась ещё несколько десятков лет, и хотя формально казаки продолжали числиться в штате городовых гарнизонов Тобольска, Тюмени, Тары, Томска, Кузнецка, Красноярска, Енисейска и т. д., реально они уже находились за многие сотни вёрст от своих прежних жилищ, на новых южных рубежах Западной Сибири. Во второй половине XVIII в. внутренние города Сибири практически остались без нерегулярных войск. В бытность командующего Сибирским корпусом генерал-поручика Ивана Шпрингера по согласованию с губернатором Денисом Чичериным почти все кузнецкие казаки, переведённые на Иртышскую, Колыванскую и Кузнецкую линии, были зачислены в крепостные (позже линейные) казаки. В конце столетия в самом Кузнецке осталось не более сотни старых казаков, а остальные вместе с семьями уже давно несли службу далеко на юге. До сих пор на Алтае, в казачьих сёлах в районе бывшей Бийской линии, можно встретить старинные кузнецкие фамилии, ведущие род от служилых людей Кузнецка.

Конец ознакомительного фрагмента