Шесть зеркал души. Коллективный сборник

Никита Гурин

Я теряю что-то важное

Сьюзен по обыкновению не могла уснуть, пока к дому напротив не подъезжал старенький «Форд» ее соседа мистера Пеггинса. Тот каждый день ездил на своей развалюхе на ферму и каждый день возвращался ровно в одиннадцать вечера. Разум Сьюзен как будто всегда пребывал в рабочем состоянии. Ей казалось, что сама она никогда не спит. И как только часы били одиннадцать, кто-то приходил к ней и не давал уснуть. Кто-то с ней говорил, о чем-то неустанно твердил, просил последовать его совету и уберечь что-то в памяти. А на утро ей казалось, что она что-то упустила, потеряла что-то важное, о чем следовало помнить. И Сьюзен не могла уверенно сказать, спала ли она этой ночью или нет. Все, что оставалось в ее голове, когда она вставала с постели, это белый силуэт окна на потолке, сотворенный светом фар. В один из вечеров Сьюзен доделывала уроки. Математика, английский, литература. Давно стемнело, и время близилось к одиннадцати часам. Устав от выполнения домашнего задания, она не выдержала и бросила на половине сочинение по литературе. Забежав в комнату к родителям, она пожелала маме и папе спокойной ночи и отправилась обратно к себе в комнату. Девочка уже решила, что как только проснется, допишет сочинение, а если не успеет, то закончит его на уроке. Ее учитель собирал тетради в конце занятия, и время на то, чтобы тихонько написать последнюю страницу, точно будет.
Сьюзен легла в кровать и ворочалась в ней до тех пор, пока электронный браслет на ее запястье не показал 23:00. Затем она услышала глухой рев мотора, и спустя четверть минуты свет фордовских фар осветил потолок ее комнаты. По нему растеклись очертания окна и плотных тяжелых штор.
На карниз запрыгнул черный кот и начал скрести лапами по стеклу. Девочка понятия не имела, как ему удается забираться на высоту второго этажа. Кот не мог вскарабкаться по гладкой кирпичной стене. Старый дуб находился в пяти метрах от дома, и при всей своей ловкости и сноровке кот бы в жизни не смог допрыгнуть с его ветки до окна спальни Сьюзен. Значит, сама ночь спускалась на город, неся в холодных руках это создание, и сажала его на карниз. Никакого другого объяснения, как кот забирается на второй этаж дома, Сьюзен придумать не могла. Она потянулась, немного отогнав сон, нехотя встала с кровати и отдернула штору. Сэм, так его звали, постоянно приходил к ней не вовремя. Когда тело наконец расслаблялось, и осознанные мысли уже прощались с девочкой, провожая ее в мир сновидений, в этот самый момент появлялся он. Найти Сэма днем было невыполнимой задачей — пока над землей проплывало Солнце, кот где-то прятался от его лучей и спал, а где именно, он никогда не говорил. Действительно, детеныш Ночи.
— Снова ты. Ну, привет, — зевая, произнесла девочка. Ей ужасно хотелось спать, но она все равно была рада видеть своего загадочного друга.
— Не задергивай шторы, иначе мы можем никогда больше с тобой не встретиться. — Как только девочка распахнула окно, Сэм прыгнул на подоконник. — Я боюсь красного света, Сьюзен Картер, — сказал кот. В его мягком мурлыкающем голосе затаилась тревога.

М_Пс

***
— Мама! Мама! Смотри! Тут нарисовано маленькое солнышко, а вот там большое!
— Да, милая! Смотри, а там...
Та девочка. Вся раскраснелась от бега. Шапка съехала набок. Глаза у нее чуть ли не слипались от нескольких часов чистых эмоций на свежем воздухе. А рядом были заботливые руки матери, которая хвалила родную непоседу за внимательность, поглаживая по плечу. Нет ничего странного, что в такой зимний вечер вокруг так много детей. Их звонкие голоса что-то пытались донести наперебой... Мой взгляд неосознанно остановился на очередной группе людей. И мысль вспышкой фонарей осенила меня. И правда. Маленькое солнышко. И большое. И ведь... Даже слов не подобрать. Улыбка потревожила мое замёрзшее лицо... Так искренне дети радуются. И так сильно обижаются на всякие мелочи... Так много в мир приносят света... Маленькое солнышко посмотрело на меня… искренне. Честно. А глаза… Голубые, как небо в морозный день... Когда-нибудь ты станешь взрослым... А пока. Пока сияй людям вот так. Прямо. И по-настоящему.

***
— Мама!
— Что, зайчонок?
— Смотри, тут на лавке на снегу кто-то нарисовал два солнца! А кто?
— Ммм... да-да...
Мама, видимо, была занята и что-то уверенно говорила по телефону.
— Мам... А почему одно большое, а другое маленькое?..

***
Люди спешили кто куда. Хлопья снега быстро перекрыли схематичный рисунок на теперь пустующей лавке…
А где-то сейчас маленькое солнышко становится старше на один день, становится чуть больше похожим на большое солнце. С такими же голубыми глазами.

***
Шелковые волны шелестели по гальке, как страницы старой книги, и страницы эти словно от любви сотен пальцев стали мягкими. Надоедливый бриз навязчиво, но приятно освежал разгоряченное алкоголем лицо. Где-то шумел пробудившийся для буйного отдыха город... Но разве это было важно сейчас?
То ли у меня кружится голова, то ли звёзды в дрожащем небе танцуют... Я ненавидел и неистово обожал этот бриз. Просто за то, что он был похож на запах ее кожи. Или за то, что так же шутливо растрепал мои волосы?.. Я просто сейчас не мог не видеть ее нелепо-цветастый сарафан, игриво пляшущий вокруг ее колен. Не мог. После того, как видел.
Кончики ее выгоревших волос так своевольно касались изящной линии ее шеи, пока она с задумчивым видом ладонями разгоняла рябь на воде…
Я пьян. Да. Пьян слишком сильно, чтобы не думать о тебе. Слишком слабо, чтобы сорваться и найти тебя. Прижать к себе, почувствовать вкус моря на твоих губах.

Олеся Павлова

Та

1. ВЕЧЕР

Языки пламени пляшут на стене. Чёрные тени сопровождают их блики. Раздаётся треск.
На полу сидит Та. Бросает в самодельный костёр фотографии, дневники, диски, побрякушки. Так будет легче убежать. Не любит Та мужчину, с которым живёт. С собой не осилит тащить всё своё добро, а оставлять ему жалко. В новую жизнь она возьмёт только немного одежды, деньги и себя.
Та не чувствует жара. Она нервно кутается в джинсовку и зевает от холода.
Сколько прошло? Пять минут? Двадцать пять? На полу тлеет кучка чего-то посеревшего, жалкого, прошлого. Та открывает бутылку с водой и тушит костёр.
Вот и всё. Беги, Та.

2. УТРО

Та стоит на станции, ждёт автобус. На радио новости про американскую власть сменяются размышлениями ведущих о человечестве в целом и чьих-то предках в частности.
Та помнит о предках. Они старенькие, живут в своей деревне и думают, что она поступила в институт и скоро будет известным археологом.
Та не поступила. Теперь отчаянно врёт родителям. Подрабатывала в салоне сотовой связи, понравилась постоянному клиенту, переехала к нему из съёмной комнаты. Думала, что навсегда. Но не сложилось, не полюбила. Боялась его больше, чем уважала.
Стыдно перед собой безумно. Теперь можно только бесследно исчезнуть. Ничего она в жизни не добилась. Археолог липовый, тьфу!
Та поднимает с земли камень и с досады бросает в кусты. Неожиданно оттуда доносится: «Ёшки-матрёшки!»...

3. ДЕНЬ

«Понимай, моя подружка,
На земле живут лишь раз!»

Тот и Та идут по набережной. Он цитирует ей Есенина, она крошит булочку и кормит оголодавших уток. И жизнь вроде бы налаживается. Хоть Та пока не археолог, но камни ей, кажется, симпатизируют.
Утром она бросила камень в кусты, а там Тот собирал малину. Она испугалась и принялась извиняться, а он отдал ей все душистые ягоды и пригласил погулять у реки. До автобуса оставалось семь часов, и Та согласилась.
Прошло восемь часов, а они всё гуляют. Слово за слово, взгляд за взгляд — так строится мостик между двумя одинокими людьми.

«Пей и пой, моя подружка:
На земле живут лишь раз!»

Людмила Шибанова

Ночной гость

НЕПРИЯТНАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ

Вечер. Языки пламени пляшут на стене. Черные тени сопровождают их блики. Раздается треск… Женя, хотя была и не из пугливых, вздрогнула и оглянулась.
— Это всего лишь старая рама в таком же старом доме, дурочка…
Но треск повторился и тогда она неспешно подошла к окну, решив узнать, что же это такое на самом деле. Не каждая девушка решится одна ехать в осеннюю распутицу на дачу.
Опасливо она выглянула в окно, как ей показалось, от окна отстранилась тень.
— Этого ещё не хватало…
Взяв с собой в качестве оружия обычный нож, она вышла из дома и крадучись пошла к злополучному окну.
Но не успела она завернуть за угол, как кто-то большой и сильный, схватил её сзади и зажал ей рот. Все известные со школьных лет приемы самообороны не сработали— противник мало того, что сильным, так ещё и профессионалом.
— Не дергайся, милая, это я…— зашептал предательски гадкий шепот.
«Нет, нет, нет, только не это!» Не может же её везение закончиться вот так глупо.

НОЧНОЙ РАЗГОВОР

— Я сейчас тебя отпущу, — сказал тот же мерзкий тембр, — И, если вякнешь, я откручу тебе голову. Девушке только и оставалось, как кивнуть.
Хватка ослабла.
— Ты кто? — хотела сказать как можно увереннее, она как психолог, знала, что паника может только разозлить преступника, но вышел какой-то писк.
— Неправильный вопрос, не зли меня, — рука на шее снова стала жесткой.
— Хорошо, я не буду. Но давай поговорим, просто поговорим? — сказала Женя более уверенно.
Как ни странно, нежданный гость согласился.
— Ты пришел меня убивать? — лихорадочно прокручивая в голове, где бы взять камень, чтоб удачнее дать этому огрызку человечества по голове, завести машину и ехать подальше отсюда.
— Это будет зависеть от того, как ты будешь вести себя, детка, — холодная кожаная перчатка коснулась её шеи. — И будешь держать свое слово, а не вести себя как американские власти…— мерзкий хохот разорвал тишину поселка.
«О, да он политически подкован!»— усмехнулась про себя жертва. — «Кто же ты такой?»
— Ты ведь пришел не просто так, верно? И тебе что-то нужно от меня? — методом тыка Евгения снова попыталась выяснить, зачем же к ней так вероломно вломились.
— Да ты умна не по годам. Пойдем! — он подтолкнул её в сторону входа в дом. — Да не оглядывайся, иначе твой предок никогда тебя не увидит.

Юлия Бычкова

***

Холодный ветер — дыхание осени,
И вечный дождь как чистые слезы.
И последнее золото под ноги бросили
Голые талии, как поникшие розы.

Чуть дрожа от простуды навязчивой
И рисуя улыбку устало.
Позабыв походку изящную,
Удалить. Навсегда. Чтобы не вспоминали.

Прижимаясь щекой к замёрзшему,
Уже треснувшему окну автобуса,
Я уеду к тебе. По-хорошему.
И не важно в какую часть глобуса.

Чтоб потом раствориться в объятьях,
Словно сахар в огненном чае.
Разрывая в клочья «проклятье»,
Если б знал ты, как я скучаю...

Данделия

Ручьи

Ностальгия прошла. И хватит.
Больше не за чем слёзы лить.
И капель из весенних капель
Только радости будет служить.

Пусть откроются взору реки,
Вдоль которых бегут ручьи.
Солнце всем бесконечно светит —
Так поймай же его лучи.

Улыбнись. И верни любовь.
Счастье, радость, успех притяни.
Пусть откроются двери вновь,
И вдоль них побегут ручьи.

08.09.2018 17.09