Инопланетянка, или Видение. Stre Logos

Инопланетянка, или Видение

1

Что это с ним было? Вроде бы задремал немного… А камень? Вот он поблёскивает на подоконнике, такой же красивый и загадочный, как во сне. Откуда тогда камень взялся, если это был сон? Он встал с дивана и удивился тому, что, хотя спал в неудобном положении (сидя, подогнув под себя левую ногу), нисколько не устал. Мало того, он ощущал необычайную лёгкость в движениях, такую лёгкость, что в первую секунду, вскочив на ноги, чуть не упал. Но словно какая-то неведомая сила поддержала его. Подойдя к окну, осторожно, как бы боясь обжечься, потрогал кончиками пальцев камень и снова удивился: камень и вправду был тёплый. Может, нагрелся на солнце? Он взглянул в окно: на улице шёл дождь. Никакого солнца… Однако что-то смутило его. Дождь как-то странно лил, как будто на одном месте: оконные стёкла сухие, а там, внизу, на автобусной остановке, белели лужи и две женщины укрывались от дождя под зонтиками. Да, солнца не было, а камень тем не менее тёплый… Он задумался.

Он был художником. Его звали Пётр Иванов. Друзья же окрестили его Пьером, считая, что имя Пьер больше подходит мечтательному и рассеянному художнику Иванову. И они отчасти оказались правы. Почему? Потому что он действительно мечтатель. Почему отчасти? Да потому, что рассеянным он себя не считал. Может быть, со стороны и производил такое впечатление, но он-то знал, что, размышляя о чём-то, внешне будто отрешаясь, на самом деле видел и оценивал всё происходящее вокруг. Мог даже через месяц или через год вспомнить мельчайшие подробности увиденного. У него с детства была хорошая память, которую он развил, наблюдая за природой, за людьми, как бы фотографируя фрагменты своей будущей картины.

Пьер мечтал о картине. Ему хотелось создать грандиозное полотно, но в последнее время военная тема, интересовавшая его, ушла на второй план. Один сюжет не давал покоя Пьеру: то во сне приснится, то в самый неподходящий момент перед глазами возникнет, хоть садись и пиши. Но дело в том, что если видение появлялось во сне, то когда он просыпался, он его уже не помнил. А если возникало перед глазами, то обязательно на улице или ещё где-то, но только не дома. Пьер, запыхавшись, вбегал в квартиру, бросался к холсту, а видение благополучно исчезало. Он силился вспомнить своё видение, но, увы, не мог. Это при его-то памяти!

— Ну, где ты? Где? — тупо глядя на чистый холст, вопрошал он, понимая, что это бесполезно и что нужно ждать другого раза. Время шло, а Пьеру всё никак не удавалось «поймать видение». Оно как будто боялось быть изображённым. «Или время не пришло? — думал он. — Всё равно я тебя поймаю!» Пьер настолько увлёкся этой «охотой», что стал не интересен друзьям и знакомым. Друзьям надоело слушать одно и то же, и они просто избегали встреч с ним. А знакомые, видя, что он на чём-то зациклился, молча отходили в сторону. А иные крутили пальцем у виска. Пьер не обижался на них. Ему некогда было обижаться. Он даже перестал писать этюды, а свои картины унёс в маленькую комнату, чтобы не отвлекали от главного — с глаз долой. Сложил их там небрежно, как складывают старые вещи: не пригодятся больше, а выбросить вроде жалко. Сложил и забыл о них, больше не заглядывая в эту часть трёхкомнатной квартиры, которая досталась ему от родителей. Родители ушли в мир иной один за другим уже давно, но в квартире он почти ничего не менял: так же расставлена старенькая мебель, те же шторы на окнах… Только побелил потолки да другие обои наклеил. Спал он в зале, а мастерскую устроил в третьей комнате.

Однажды Пьер решил перехитрить своё видение. Взяв этюдник, он отправился на такси за город. Расположился на горке с видом на реку, стал рисовать пейзаж, но работа не клеилась: он всё время ждал, не явится ли видение… В конце концов ему это надоело, и он решил искупаться. Вода аж зашипела, когда он, разбежавшись, бухнулся в её прохладные воды. Был полдень, солнце жарило нещадно, поэтому из воды вылезать не хотелось. Пьер, наслаждаясь прохладой, фыркая и сплёвывая, нырял, плавал, просто стоял, водя руками по воде. «Чёрт побери, — думал он, — что я тут делаю?» И вдруг замер: Оно! Он увидел его прямо в воде и боялся пошевелиться. Поднятая рука его так и повисла в воздухе: нельзя опустить — спугнёшь!

— Эй, парень! — услышал он и нехотя обернулся. На берегу стоял какой-то старик с удочкой и с интересом смотрел на него.

— Ты там утопленника увидел? — спросил дед смеясь.

Пьер опустил руку и посмотрел на воду. Конечно, уже ничего не было на том месте, где только что спокойно колыхалась на речной воде чудесная картина. Сколько ни всматривался он в помутневшую вдруг воду, так больше и не появилось видение. Выбравшись на берег, Пьер побежал к этюднику, но на полпути остановился: он понял, что опять ничего не помнит. Когда ночью, мучаясь от бессонницы, он вспоминал сегодняшнее происшествие, сердце замирало от предчувствия: что-то ещё должно завтра произойти… Утром, бреясь перед зеркалом в ванной, глядя на своё отражение, он отметил, что вид у него неважнецкий: осунулся, мешки под глазами. В глазах застыло недоумение… Какой-то шорох привлёк его внимание. Шорох, судя по всему, доносился из маленькой комнаты. «Мыши, что ли, завелись?» — подумал Пьер, но в комнату с картинами сходить поленился. Он побрился, надел чистую рубашку и плюхнулся на старенький диван, который кратко скрипнул под тяжестью его тела и тут же притих. А Пьер стал прислушиваться, но шорох в маленькой комнате не повторился.

2

Вдруг что-то произошло в комнате, где он сидел. Она наполнилась розовато-оранжевым светом. Заклубился туман, который, к изумлению Пьера, стал приобретать очертание женской фигуры. «То ли снится?» — успел подумать он и действительно увидел перед собой прекрасную незнакомку. Она села на диван рядом с ним, и он получил возможность разглядеть гостью. У неё были правильные черты лица. Серо-голубые глаза смотрели на него, и взгляд её глубоко проникал в самые потаённые уголки его души. По крайней мере, у него было такое ощущение. Она заговорила тихо, придавая вес каждому слову:

— Мы выбрали тебя… Ты нам подходишь…

— Кто это — вы? И куда выбрали? Что-то ничего не понимаю... Объясните же!

— Мы из другой Галактики…

— Шутите!

— Как раз нет…

— Как вы здесь оказались? Каким способом проникли в мою квартиру?

— Это сложно сейчас объяснить. Потом ты поймёшь. Мы изучаем жизнь на Земле, и нам нужна помощь землянина. Мы выбрали тебя.

Она замолчала, ожидая, что Пьер спросит о чём-то ещё. Он заметил, что когда воцарилось молчание, она положила свою руку на какой-то светящийся предмет, похожий на камень. В этот момент исчезли и необычный свет, и туман…

— А я зачем вам нужен? Что я должен делать? — опять спросил он, а загадочная гостья из другой Галактики снова прикоснулась к камню. Тот засветился, и комната наполнилась туманом.

— Ты нам поможешь понять землян. Не переживай: никакого вреда мы вам не причиним… Наши цели сугубо научные. Наша организация работает над темой «Психология земной цивилизации». Как видишь, ничего страшного. Ты мне веришь?

— Стараюсь поверить, хотя червь сомнения…

— Это хорошо, что честно признался в том, что не веришь мне… Какие аргументы убедят тебя?

— Да, наверно, и нет таких аргументов!

— Тогда договоримся так: если ты заметишь, что какие-то наши действия опасны для землян, ты отказываешься от сотрудничества с нами. Для связи с нами у тебя будет камень. — Она дотронулась до светящегося камня, и он засиял ещё ярче.

— Понял, — неопределённо ответил Пьер.

— Значит, договорились? Хочу предупредить: я не всё сказала, кое о чём ты узнаешь намного позже, но к договору это не имеет никакого отношения. Возможно, ты сам потом догадаешься о многом…

— А почему нельзя сказать всё?

— Так составлена наша программа. Так задумано, чтобы получить хорошие результаты.

Заметив, что гостья собирается исчезнуть, Пьер спохватился:

— Послушайте, а рисовать я могу? Ну… то, что видел сегодня… можно писать? Ваш портрет, например?

— Нет, ты не сможешь этого сделать…

— Почему?!

— Потому что забудешь то, что происходило сегодня… и мой портрет в том числе.

— Как? Всё забуду? А как же тогда я смогу с вами связь поддерживать?

— Ты будешь помнить о камне и о том, что с кем-то должен связаться. Камень останется здесь. Ты почувствуешь, когда нужно будет связаться с нами.

— Как?

— Что такое телепатия знаешь? Это что-то вроде телепатии…

— Подождите! А могу я узнать название вашей Галактики? — Спрашивая, Пьер попытался дотронуться до рукава переливающегося платья незнакомки, но она жестом категорически запретила ему это сделать.

— Наша Галактика — ближайшая к вашей, к Млечному Пути, поэтому самая изученная вами… Она называется туманность Андромеды…

— О, я в детстве читал книжку «Туманность Андромеды» Ефремова! — успел вымолвить Пьер и увидел, что цветной туман вокруг гостьи стал плотнее.

— До свиданья…— сказала гостья и исчезла.