Чего хочет душа? Раиля Иксанова

Агония поздней любви

Она лежала и медленно умирала. Умирала медленно и печально. Печально — не было настроения. Настроения не было уже второй день. Второй день продолжались выходные. Выходные она не любила: не имела возможности позвонить в случае его молчания. Молчание никогда не длилось более восьми часов. Восемь часов истекло, но не было от него никаких известий. Известий ждала так, как ждёт соловей лета. Лето ещё далеко за горами, как любит выражаться простой народ, и так далеко, как до Китая пешком. Пешком она согласна пройти тот путь, который привёл бы её к возлюбленному.

Возлюбленный по какой-то неизвестной причине не откликался, несмотря на её неустанные прочитывания молитвы. Молитвы читались утром и вечером. Вечером умерла и последняя надежда. Надежда умирает последней. Последней умрёт, скорее всего, душа. Душа её страдала сильно и рыдала, проливая крокодильи слёзы. Слёзы текли по щекам не переставая, и уже они могли затопить всё человечество. Человечество ещё не знало, что может пострадать от наводнения. Наводнение обещало быть глобальным, способным увести всё человечество под землю. Под землю, откуда не бывает возвращения назад. Назад она не хотела и не желала возвращаться. Возвращаться не было смысла. Смысл заключался лишь в том, чтоб уйти в забвенье. В забвенье, которое должно принести облегчение от боли. Боль уже не поддавалась никаким умозаключениям. Умозаключение состояло в том, вдруг что-то случилось?

Случиться могло всё что угодно. Угодно это могло быть исключительно Богу. Бог не любит несправедливости. Несправедливость состояла в том, что здесь был замешан грех. Грех — это непростительное зло. Зло должно быть наказано. Наказано бывает зло даже в сказках. В сказке она прожила всего полгода. Полгода длилось её счастье. Счастье быстро покинуло её. Её покинул он. Он пропал и не отзывался на её мольбы. Мольбы её не были услышаны. Не услышала она биения своего сердца. Сердце билось медленно и неровными толчками, нехотя, с ленцой. С ленцой встала с кровати и решила передать свою боль бумаге. Бумага всё терпит.

Терпит пока ещё и её душа. Душа борется всеми силами за любовь. Любовь придавала силы выживать. Выживать в любом случае необходимо. Необходимо узнать правду. Правда заключалась в том, что случилось на самом деле с любимым. Любимый вдруг оказался в опасности? Опасность могла исходить отовсюду. Отовсюду можно ожидать неожиданностей.

Неожиданно могут нагрянуть родственники. Родственники вольно или невольно становятся на первое место. Место твоё же может быть только второе. Второе блюдо во время еды, второй в очереди к врачу, второй по значимости, как второстепенный член предложения. Второй — значит, не главный, как подлежащее и сказуемое. Сказуемое любить, и то, второго спряжения. Спряжение чем-то напоминает слово «напряжение». В напряжении находится весь организм. Организм ведёт настойчивую и упорную борьбу за выживание. Выживание необходимо её душе как воздух. Воздуха ей не хватает дышать. Дышать, надышаться она не может на него. На него она рассчитывала как на себя. Себя потеряла в тот момент, когда проснулись прекрасные чувства в её душе. Душа тогда у неё пела и радовалась. Радовалась, оказывается, напрасно. Напрасны, может, и её страдания? Страдания могут длиться вечно.

Вечной жизнь не бывает на Земле. Земля обетованная принимает в своё лоно любого и каждого, когда настаёт его черёд покинуть бренный мир. Мир её — это он. Он — её счастье, неспетая песня, её смысл всей оставшейся жизни. Жизнь даётся только один раз, и надо прожить её так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Годы её, к сожаленью, подходят уже к концу. Конец уже не за горами.

За горами, очень далеко проживает родная душа. Душа только, по неизвестной причине, всё ещё молчит. Молчит, может, его уже и нет в живых на Земле? А может, принять яд, как у Шекспира в трагедии «Ромео и Джульетта»? Джульетта была так молода и поступила опрометчиво, не подумав.

Подумать ей необходимо в любом случае. Случаи бывают разные и страшные. Страшно ей лишь от одной только мысли: вдруг отпала необходимость в продолжении дружбы. Дружбой она умела дорожить. Дорожить умела она и любовью. Любовью дорожить научилась с годами вдвойне. Вдвойне было обидно молчание друга. Друг остаётся другом в любом случае. Случай только получился не совсем приятный. Приятным было лишь общение.

Общение было духовным. «Духовной жаждою томим»… Томится её душа от неизвестности. Неизвестное решается легко только в области математики. Математику она не любила. Любила она его. Его нет уже второй день. День третий пошёл на счёт. Насчёт него не было никаких известий. Известий будет она ждать столько, сколько угодно будет это Богу.

Бог умеет прощать грехи. Грех её заключался лишь в том, что она любила. Любила сильно и беззаветно. Беззаветная любовь придаёт ей силы. Сила любви призовёт возлюбленного на связь, чтоб узнать всю правду его молчания. Молчание не может быть бесконечным. Бесконечной может быть только жизнь на Земле.

На Земле много любящих и любимых. Любимые, отзовитесь, не давайте предаваться уныниям своим близким и родным душам! Душа, не выдержав испытаний и страданий, в одно прекрасное время может улететь в небеса. В небеса улететь рановато ещё. Ещё не успела она лелеять и нежить своего возлюбленного. Возлюбленный обязательно отзовётся. Отзовётся, потому что он тоже не может жить без неё. Потому что так начертано Богом.

Бог разрешает грешить и каяться. Покаялся — значит, прощён. Агонии любви не будет. Будет только торжество любви. Потому что Любви все возрасты покорны!