Записки врача. Путешествие по жизни и по интересным местам. Рогова А. А.

ТРУДНАЯ, НО ИНТЕРЕСНАЯ ЖИЗНЬ

Вроде-бы я никогда не стремилась быть первой или лучшей, но маленькая, худенькая я всегда боялась, что меня будут жалеть и прощать мне какие-то недостатки. Видимо поэтому я старалась сделать все как можно лучше. Прожив интересную (на мой взгляд) жизнь, мне захотелось ее записать в дневник. В жизни я видела столько красок, что мне захотелось их показать родным, друзьям. Поэтому я свои неудавшиеся фото иногда заменяла фотографиями с интернета.

По рассказам старших, я узнала, что мой прадед в XIX веке с другом приехали с Тулы и на Урале организовали поселение — деревню Тулевку, находившуюся рядом с деревней Денисовка Ме- леузовского района в Башкирии. Мой дед — Рогов Михаил Иг- натьевич, как и прадед, вернувшись с Первой Мировой войны, был единственным грамотным человеком в селе, поэтому был избран председателем сельсовета. Во время революции власть постоянно менялась — то белые, то красные. Дед вместе с бабушкой — Руд- невой Верой Спиридоновной — постоянно прятали или спасали жителей села, и тех и других. Когда наступила советская власть, то ему постоянно «напоминали» что он прятал или спасал белых и угрожали. Однажды мой дядя Дмитрий вез в кибитке начальника из центра. В одном из оврагов кибитка упала на бок. Начальника он привез, но было ясно, что семью ждет расправа. Ночью дед орга- низовал повозку, и дядя с семьей уехали в город Белорецк. У деда было 10 детей, некоторые были женаты и имели детей. Жили все вместе. И хотя у деда и был один конь и две коровы на огромную семью — все конфисковали. Дед и вся огромная семья на простых телегах (на них везли маленьких детей) ночью уехали в Белорецк, где работали на металлургическом заводе. Так приехали в Белорецк мои родители, брат и две сестры. Один брат был сильно болен, его пришлось оставить у маминой сестры. Отца, как грамотного специ- алиста, устроили бригадиром строительства поселка для металлур- гов. В одном из таких домов дали квартиру и нам, правда, только после гибели отца. Я родилась в бараке. О войне остались короткие воспоминания: «Я играла в тесном углу за печкой с мальчиком в ку- клы из тряпок, которые приносил мне он», «как несла меня мама в больницу на руках», потому, что у меня был голодный обморок в детском саду. Доктор сказала маме, чтобы она мне давала хотя бы стакан молока в день. «Также, как утрами часа в 4 мы ходили зани- мать очередь за хлебом, так, как даже по карточкам, его всем не хва- тало». Запомнился день 5 марта 1943 года. Был яркий солнечный день. Я сидела на окошке. Сестра в 2–3 метров от меня заплетала косы. Вдруг у меня появилось видение: «появился отец и сказал, что он сейчас придет». Дело в том, что весь Белорецкий полк был на- правлен на Белорусский фронт, там окружен немцами и взят в плен. Незадолго до этого дня пришло от него письмо, что был 9 месяцев в концлагере и освобожден партизанами. И, если пробьются через

линию фронта, то может быть отпустят на неделю домой. Поэтому мне поверили и бросились его встречать. Но никто не пришел. Че- рез неделю пришла похоронка — он в этот день погиб.

Самыми яркими воспоминаниями остались праздники, которые мама устраивала по субботам. Она нам делала «пирог» из толченой картошки залитой сверху яйцом с молоком и зажаренный в сково- роде в печи. И наливала каждому в блюдце немного растительного масла и давала по булочке. Булочки приносила сестра из школы, где им давали на обед. Мама ей что-то давала другое на обед, а булочки хранила. К вечеру собирались соседи с улицы: делились новостя- ми, плакали, пели песни. Часто на эти вечера приходил и дедушка (ему было за 90 лет). У него был красивый баритон. Пели много- голосо русские народные и казачьи песни. Кто-то с улицы подарил нам фильмоскоп, и мы смотрели всей улицей диафильмы. Как только тушили свет, кто-нибудь из взрослых засыпал, и мы дети над ними подшучивали, хотя и понимали, что они очень уставали от работы. Мама моя была почти безграмотная (осталась без родителей и с 8 лет работала в няньках), но она обладало даром логично рассуждать и ее считали умным человеком. Поэтому к ней всегда ходили за со- ветом. На улице все любили моего брата Василия — гармониста, са- моделкина. В 11 лет он стал работать токарем на заводе. В 15 лет он сам сделал себе мотоцикл и после работы ездил в ночь на рыбалку и подкармливал нас рыбой. Все праздники на улице проходили с его участием. С 17 лет даже администрация города приезжали к нему ремонтировать машины. В 30 лет, несмотря на его четырехклассное образование, ему предложили должность главного инженера неболь- шого ремонтного завода.

Недалеко от нас располагался рудо-копровый цех металлургиче- ского завода, где работали за решеткой пленные немцы. Особенно после получения похоронок, мы часто ходили туда. Мы их ненави- дели, но они выглядели очень жалкими, и хотя мы называли их фа- шистами, кидали через решетку им картошку или еще какую-то еду. Мамы говорили, что не они виноваты, это — все Гитлер.

Запомнились и английские подарки, которые нам (детям) дали после гибели отца. Мне достались демисезонное драповое пальто

и блестящие черные ботинки. Пальто было серое в нежную клеточку, с байковой в клетку подкладкой. Это было такое богатство!!! И ка- кое горе было, когда я упала во всем этом в лужу. Сестре дали зе- леный крепдешиновый сарафан, сшитый солнце-клешем, с лямками. Однажды, когда дома не было никого, я его одела. Но он был очень мне велик. Завязав лямки у плеч, я пошла прогуливаться по тротуару вдоль улицы. Поскольку сарафан был очень велик, то я шла как цари- ца — подол стелился как шлейф.

На лето наш детский сад вывозили из города в тайгу. Осталось в памяти название «Мурун». Кругом была тайга — большие сосны, очень высокая трава. Вокруг здания, где мы жили было много ужей. Мы из них плели косы. Однажды мой брат, обидевшись на что-то, спрятался под диваном и там уснул. Его всю ночь воспитатели ис- кали в тайге. Там они наткнулись на медведя. Упав, они тихо лежа- ли, пока медведь не ушел. Утром брат, выспавшись, вылез из-под дивана — тут воспитатели после ночного шока, конечно, сорвались. Часто воспитатели нас водили за клубникой на одну полянку. Поляна была полукруглой формы, а сбоку от нее росли четыре березы. Там сидели наши воспитатели и охранник с ружьем. Однажды они только стали устраиваться, как на одну из воспитателей накинулся питон. Желтого цвета, около 2 м в длину и 10 см в толщину. Его схватили рогатинами, сторож выстрелил, но он скрылся. Больше мы клубнику не ели.

Я не помню, чтобы мама когда-нибудь ругалась. Даже, если мы с братом ссорились — он младше меня на 3 года — мама разнима- ла нас полотенцем, помахивая между нами, и разводила в стороны. Почти все дети улицы были предоставлены самим себе. Мы научи- лись все делать по дому сами. Летом ходили на речку или в лес: со- бирали ягоды, грибы, а также ездили ватагой с тележкой за шишками, щепками, и т.д. для растопки самоваров. Кто-то нам подарил коньки. Зимой каждый из нас троих пытался встать пораньше, чтобы завязать их на валенки и убежать кататься по тротуару или на горке у колонки, где всегда был ледок. Остальным приходилось идти на горку с санка- ми. Иногда мы «запрягали» нашу собаку, и она нас катала. Несмотря на то, что она была большая, ее однажды загрызли волки — иногда они заходили в город.

В школу я пошла с 8 лет. В 7 лет, в детском саду, сделали мне укол — прививку — я упала в обморок. Мне сделали медотвод от прививок и уговорили маму, чтобы я пошла в школу через год. 1-е 4 класса для меня были ужасом. Учительница (Зинаида Евгра- фовна — мы ее звали Тигр Львовна) была очень грубой и жестокой, перед ней мы все трепетали. Когда я пошла в 5 класс и обнаружила, что бывают другие учителя, я вдруг стала «профессором» в классе, так как успевала быстрее всех решать задачи, писать шпаргалки и от- вечать на уроках на самые сложные вопросы, хотя уроки особенно и не учила. Я умудрялась решать задачи за 8–10 класс детям с улицы, учась в 5 и 6 классах, хотя не знала, как объяснить — ведь формул их я не знала. Все мальчишки в классе защищали меня. Учителя удив- лялись — ведь действия правильные, но не теми формулами решено. С пятого класса у нас была удивительная литераторша — просто фея. Она говорила: «если приготовите хорошо урок — в последние 15 ми- нут будут сказки». Мы, конечно, были готовы. И хотя она говорила в, основном, материал следующего урока, но преподносила его как сказку или интересный рассказ, где часто мы были сами участника- ми. С каким замиранием мы смотрели на нее, когда она рассказывала Вий Гоголя или читала какие-то стихи и т.д.

Однажды, после просмотра фильма Иван Бровкин, я пришла в класс раньше других. Заходит мальчик (он из более обеспеченной семьи, и очень хорошо был воспитан). Вдруг он подходит ко мне и говорит: «О моя «черешенька» уже здесь!» От неожиданности я ударила его по уху. Он упал на колени, зажав уши, а я стояла над ним чуть не плача — мне было его очень жаль. С тех пор меня стали звать

«профессор черешенька». В дальнейшем он кончил дирижёрское от- деление музыкальной школы и работал дирижёром. Как и современ- ные дети, мы особенно готовились к новогодним праздникам: сами делали игрушки, карнавальные костюмы, готовили сценарии. По оче- реди мы ходили друг к другу на елки. Родители готовили подарки: мамы пекли что-то типа печенья, из ягод и молока с сахаром варили конфеты. Однажды меня пригласили на елку к тому мальчику. Кроме него моих друзей там никого не оказалось. Все дети были в настоя- щих карнавальных костюмах, а не наши детские поделки — для меня это был самый скучный и чопорный праздник, хотя его мама посто- янно ухаживала за мной. Больше я туда не ходила. Мне всегда хоте-

лось петь, хотя ни голоса, ни музыкального слуха хорошего у меня не было. Я даже пошла в хор во дворец. Однажды руководитель хора сказал мне, что у меня очень хорошо получается в гимнастике. Поняв его намек я ушла в драматический кружок и со взрослыми играла в постановках: «Русалке», в «Цыганах» и т.д. У них была удивитель- но хорошо представлена декорация и сами постановки.

По окончании 7 классов мама уговорила меня пойти в медицин- ский техникум. После семилетки нас на курсе было только двое, остальные после десятого класса. Вторая девушка была рослой, и я там чувствовала себя как-то ущемленной — со мной пытались сюсюкать что ли. Это конечно меня задевало. Однажды случилось ЧП. На втором курсе у нас была литераторша, которая постоянно на всех орала. Половина курса по ее предмету были не допуще- ны к экзамену. Администрация техникума все же допустила всех. У меня были оценки 4 и 5. На экзамене начав кричать на предыду- щего студента, который отвечал, она вдруг перекинулась на меня, сказав: «сейчас «желторотик» будет нервы мне портить». Это было последней каплей. Я спокойно встала, положила ей на стол би- лет и ответила: «не буду!!! У таких педагогов я учиться не хочу!» и ушла домой. Конечно, вызвали маму, которая им ответила, что уговаривать ее и угрожать обратной выплатой стипендии не нужно, а нужно извиниться перед ее дочерью. Учительница пришла домой и извинилась. Мама с братом постепенно уговорили меня закон- чить хотя-бы этот год. Учительница стала называть меня золотым ребенком, а студенты — «золотым желторотиком», хотя относиться ко мне стали более уважительно.

Так, не собираясь быть медиком (я мечтала стать пчеловодом), я стала фельдшером. Нужно было отработать 3 года. Меня направили в небольшую сельскую больницу. В селе был МТС, много молодежи, и я окунулась как в медицинскую, так и культурную деятельность. Были и казусы, но в основном связанные с языком. С окрестных сел приезжали в, основном, башкиры. Однажды привозят в огромном ту- лупе женщину. Она кричит понос! Я велю принести горшок (туалет на улице). Не успела санитарка принести горшок, как в тулупе закри- чал новорожденный. Уложили в прихожей на кушетку и обработали ребенка.

Второй случай более казусный. Приняла роды, женщина чего-то требует. Я успокаиваю, говорю: «скоро будет лучше», а она — «кас- сетам, кассетам». Иду на улицу — никого. Что делать? не знаю. Вдруг идет мужчина. Спрашиваю, что такое «кассетам». Он, смеясь, гово- рит: «писать хочется».

Были и серьезные случаи. Рожала женщина с узким тазом — обыч- но мы таких женщин отправляли в район на кесарево сечение. Но не- сколько дней подряд был проливной дождь, дороги размыло. Кроме как на тракторе ни на чем не доехать. Ехать на тракторе по бездо- рожью 30 км — потерять женщину. Невольно попросила вышнего помочь. Неожиданно ударила молния и рядом с женщиной в окно вывалилась куча града. Ребенок каким-то образом вылетел — ели поймали. Правда потом женщину отправили в район, так как были растянуты связки таза, и она не могла ходить. С ребенком было все нормально — мы его растили 3 месяца, пока мама не выздоровела. Град тогда прошел полосой в 1км — по селу текла белая от града река. Грозы в тех местах были частые. Однажды я на перекрестке двух улиц я оказалась внутри молнии (огненного шара). Вокруг меня кипел огненный котел, постепенно снижаясь. Потом ушел в землю, остался выжженный круг земли вокруг меня. Это было так заворажи- вающе красиво, что я не успела испугаться и стояла в ступоре.

Так как я всегда была активной, да и в селе было после города скучновато, я стала организовывать в клубе всякие вечера, естествен- но, принимая участие во всех мероприятиях. Запомнились вечера на «свистоплясках» ночью под гармошку. После которых я часто хо- дила купаться в реке — ныряла с моста и плыла вниз по реке пока не устану.

Затем меня перевели в Кульюр-тау фельдшером. Там был рудник с татарским населением — нас русских было 3 человека. До горо- да было 6 км, и общественный транспорт туда не ходил. Началась самостоятельная жизнь. Иду туда с чемоданчиком. Едет мальчишка с возом сена. Кричит: «в Кульюрт-тау» — Да. «Садись!». «Будешь здесь жить?» — Да. «Вместе будем учиться». Так меня все еще при- нимали за ребенка. Меня это конечно возмущало — мне ведь 19 лет. Однажды приходит женщина и требует справку, что она родила. От-

вечаю, что роды не принимала. Она возмущается, что не хватало еще детей приглашать на роды. Справку дала только через полгода. На- чались новые проблемы. Наступила осень. Мой медпункт был весь в дырах — холодно, да и дров топить не было. Больных принимать было негде. Пошла в сельсовет — отказали. Возмущенная поехала я в горздравотдел и потребовала отпустить домой, раз нет условий для работы. На второй день влетает ко мне на прием мужчина, с де- ревянной ногой. Кричит: «как я посмела на него, воевавшего на во- йне и человека, потерявшего ногу, жаловаться?». Хорошо говорю:

«раздевайтесь, поговорим». Раздевшись и успокоившись, он вскоре замерз. На следующий день начали ремонтировать дом, привезли и накололи дрова и назначили истопника. Народ зауважал меня стали писать в газеты дифирамбы. Поскольку население было татарским и по их обычаям дважды меня хотели украсть. В первый раз приехал из соседнего села парень и сказал, что маме плохо, а наш фельдшер в отпуске. Я, конечно, села и поехала туда. Много народа, накрыт стол. Я подумала, что может женщина лишнего выпила. Меня при- глашают за стол. Я пытаюсь сказать, что мне некогда. Меня все же усаживают за стол и говорят: «вот твой муж и это для вас построен дом». От шока я переворачиваю стол. Тут «появляется» тот самый секретарь сельсовета (он, оказывается, приглашен регистрировать наш брак), берет меня за руку и увозит меня домой. Видимо, ему не хотелось повторно отвечать в горкоме партии. Начальником руд- ника работал чеченец. Однажды, гуляя по улице вечером, он просто взял меня на руки и унес домой. Повторилась та же ситуация. Правда я обещала завтра поехать с ним в сельсовет регистрироваться. Чуть свет я удрала в город на 3 дня. Зато я там научилась и стала танцевать их «ритаем» и даже занимала места на конкурсах, стала что-то пони- мать по-татарски.

Однажды меня пригласили к больному. У него было кровохар- кание, и он задыхался. Рядом находилась беременная жена и двое маленьких детей. Найдя лошадь, я отправила его в туберкулезную больницу с диагнозом туберкулез (позже подтвердившийся). Там врач, посмотрев его, поставила пневмонию и вернула на рудник, ска- зав: «какая-то фельдшерица ставит диагноз». Так (по злости на того врача) решилась моя судьба стать врачом. Так, как я числилась (ви- село мое фото) среди лучших людей области, мне обком партии

предложил поехать (и дал направление) на подготовительные курсы в Уфимский медицинский институт (я же кончила всего 7 классов).

Началась студенческая жизнь. Из-за своей активности я сразу ока- залась втянута в жизнь института: политинформатор в группе, член- кор в студенческой газете «Среда», втянута была и лыжную секцию, хотя лыжник был из меня нулевой. Когда я пришла на тренировку первый раз тренер, посмотрев на меня, маленькую, худенькую ска- зал: «ходи хоть для здоровья». Наш тренер — очень умный, мудрый и добрый человек. Он всегда устраивал интересные тренировки: на разминке, когда мы бежали, всегда диспутировали на какую-либо тему. Незаметно он ускорял темп, находил какие-то преграды и т.д. На 2-м курсе у меня уже был второй разряд, и я участвовала уже в зо- нальных соревнованиях по лыжам.

Рядом с институтом находился театр оперы и балета. За 30 копеек (стоимость билета для студентов на галерке) мы ходили в театр поч- ти на все спектакли. В театре был удивительный декоратор, наверное, и постановщик, так как несмотря на любовь к балету, мы смотрели (по крайней мере) больше на декорации и постановку. Я 6 раз ходила на Фауста, только чтобы посмотреть на постановку Вальпургиевой ночи, где был огненный водопад, в котором танцевали черти и Ме- фистофель в черном плаще и малиновом трико как бы слетал с горы, чтобы забрать душу Фауста. После Уфы будучи в Ленинграде я реши- ла посмотреть ее в 7 раз. Но, Вальпургиеву ночь не ставили, а Фауста пела женщина и я ушла из театра полная разочарования. Ходили мы и на различные музыкальные концерты. Так Уфа научила меня лю- бить музыку и балет. Когда я стала заниматься альпинизмом, то нас заставляли покупать страховку, чтобы было в случае чего на что хо- ронить. Я всегда говорила им: «вы главное сыграйте на похоронах мне на скрипке что-нибудь из Паганини, остальное не важно».

Однажды на политинформацию пришел представитель из пар- тийного комитета института. После чего меня вызвали в партийный комитет и предложили стать политинформатором института от пар- тийного комитета. Сославшись на большую занятость (политинфор- матор в группе, выпуск «Среды» в институтской газете, тренировки в лыжной секции) я (по глупости) сказала: «а что в партийном ко-

митете нет способных даже политинформацию проводить!». Так я попала в черный список КПСС. Мне это напоминали, снижая оценки на всех экзаменах: по научному коммунизму, политэкономии, фило- софии, и даже до 90 годов не выпускали в туристические поездки за рубеж. И все же, какие мы все разные. Вспомнился случай из сту- денческой жизни. Училась я на стипендию и денег, конечно, никогда не было. Но хотелось поехать домой. По привычке, я села на товар- няк и добралась до станции Вязовая. Но оказалось, что в Белорецк поезд идет один раз в день и нужно чуть не сутки ждать. Я устроилась на лавке на вокзале и уснула. Проснулась от того, что кто-то меня качает. У моей скамейки были два незнакомых парнишки и, подняв скамейку на которой я спала, ее качали. Увидев, что я проснулась, сказали: «вставай, карета подана». Стоял товарняк, вагоны которого были заполнены рудой, еще теплой, видимо после обогащения. Най- дя вагон с крышей, чтобы не лил дождь, положив картон на руду, мы устроились и уснули. Проснулась я от красивой нежной песни. Пел ее красивым голосом один из мальчиков (кажется, они были толи бом- жи, толи из какой-то глухой деревни). Даже в театрах и на концертах редко такой голос услышишь. Он сказал, что я очень красиво спала. На очередной остановке прицепили вагон с кем-то из администрации города, и они пригласили меня в вагон. Странно — но, ни пафоса, ни гордости. Накормили меня, напоили чаем, потом мы пели русские народные песни всю дорогу. Вроде администрация, но….

Но самым интересным делом оказалось туризм. После первого курса туристы института попросили девушек из лыжной секции уча- ствовать в соревнованиях по ориентированию. Участие командное. Так, как мы не умели ориентироваться, то парни ориентировались, а мы — лыжницы бежали. Команда выиграла соревнование и должна была ехать на зональные соревнования. Институт устроил нам ме- сячник — сборы, где мы ориентировались, изучали карты, устраива- ли небольшие туристские походы и т.д. Мы часто ездили на Таганай и даже участвовали в соревнованиях по скалолазанию.